– Я по дамбам специалист, а не по зданиям, – не поворачивая головы, сухо оправдался Дубнер.

Ёжик догадался, что лучше тему не развивать, и оставил липшие к языку вопросы при себе.

Приблизились к светлому крыльцу; ореол лампочки обжигал сетчатку, тем более после глубинного мрака. Дубнер аккуратно взошёл по лестнице, Ёжик последовал примеру – и не зря: ступеньки ходили ходуном, словно поставленные на шарниры, скрипели хуже годами несмазанных петель, проседали… Оказалось, сделать два шага, чтобы подняться на крыльцо, может быть страшнее, чем плыть с неизвестным животным по неизвестному, но, без сомнения, опаснейшему маршруту.

– Кстати, почему трясина вас не затянула? – поддерживая реноме, полюбопытствовал Ёжик. – Есть лёгкий путь через болото?

– Заклятье помогло.

– Правда?

– О-ох. – Изгой возвёл очи горе. – Мускулы развиты. Мускулы и упёртость.

– То есть и я так смог бы?

– Ага. Если б родился бобром. – Электрик отбросил полено в сторону дровника. – Проходи.

Дверь протестующе заскрежетала, открываемая и закрываемая создателем.

– Устраивайся поудобнее. – Включив освещение, Дубнер кивнул на табуретку со стулом, занимающие немалую часть кухни-столовой-гостиной, которыми, по сути, являлись девять квадратных метров. Кроме того, она же исполняла обязанности холла и комнаты отдыха. – Переоденусь по-быстрому.

Только тут до Ёжика дошло, что большезубый знаток сверхъестественного, как и любой зверь, летом купался в одних плавках. Бобёр вразвалочку удалился.

Колючий полуночник окинул взором многофункциональное помещение – из него на семьдесят процентов состояло пространство внутри хижины. Оставшиеся тридцать приходились на комнатушку, где менял одежду Дубнер. Всё соответствовало образу нелюдимого аскета: грубые доски стен, простецкий стол, накрытый нестиранной серой скатертью, окна без ставен – и стёкол. Ни краски на потолке, ни обоев… По-видимому, цивилизация претила самому нутру одиночки.

«Или не обжился», – родилось иное предположение.

Возопили тоненькие половицы, арками выгибавшиеся под значительным весом владельца, и, вынырнув из комнатушки, будто из впадающего в «кухню» водоёма, появился Дубнер. Эпизодически потраченный молью строгий костюм сидел на плечистом, рослом владельце, как халат на дубе: костюма, включая даже галстук с пиджаком, было крайне мало. Непослушная одежда всячески норовила лопнуть или хотя бы расстегнуться.

– Класс! – совершенно искреннее оценил Ёжик.

Бобёр и хвостом не повёл; грузно прошествовал мимо остолбеневшего посетителя, отправил скомканное дешёвое полотенце, которым вытерся после купания, в пластмассовую корзину для грязного белья. Плюхнулся на табурет, принудив тот издать ревматический звук, закинул правую нижнюю лапу на левую.

– Садись, – изрёк с недюжинной выдержкой, – докладывай. Рассказывай то есть. Бригадирская, понимаешь, привычка.

Примостившись на стуле напротив, стараясь не тушеваться под пристальным взглядом специалиста, Ёж начал рассказ. Парапсихолог не перебивал – вообще никак не реагировал: за пятнадцать минут лишь рыкнул единожды, от чего докладчик непроизвольно вздрогнул. Дубнер порывистыми движениями развязал узел «селёдки», оставил её висеть, точно спящую, окрашенную в горошек змею, и, подперев кулачищем подбородок, бесстрастно дослушал историю.

– Что-нибудь сохранилось? – задал он нежданный вопрос.

– В каком плане? – растерялся Ёжик.

– В любом. Нужны погодные метки, следы. Улики с места происшествия.

– Ничего такого не припомню.

– Нехорошо. Это усложняет работу до предела.

– Если дело касается зелёных…

– Деньги ни при чём. Надо отталкиваться от фактов, а их нет. Смотрел детективы?