– Я не ношу меха, – сказала принцесса. – Считаю, что шкуры идут животным больше, чем светским выдрам. А также считаю знания самой большой ценностью. Так что мой секретер защищен охранными заклятиями, которые мне продала старая ведьма Мораи, большим замком и огромным капканом.

– Я не могу понять, шутите вы или говорите серьезно, – сказал Дракон.

– Когда я говорю о своих ценностях, то редко шучу. – Принцесса попыталась поймать рукой облачко, через которое пронесся ее похититель. – Впрочем, у меня не так много по-настоящему ценного в этом мире, следовательно, и беспокоиться не о чем.

– Таких ценностей, как ваши мысли?

– Именно. – Клодилия машинально проверила мешочек с можжевельником и полынью на шее. – Меня могут заставить жить в Логове Дракона, могут заставить выйти замуж, но мысли мои никто не отберет.

– Неужели вы не хотите выйти замуж?

– Предпочитаю быть влюбленной в человека, который станет моим избранником.

– И вам кажется, что со светскими условностями нельзя настолько узнать человека, чтобы отдать ему свое сердце? Через это мы уже неоднократно проходили.

– Вы мечтали влюбиться?

– Нет. Но приблизительно раз в два сезона попадаются воспитанницы, которые романтизируют случайные встречи и считают, что любовь можно найти только за пределами бального зала. Хвала демиургам, всегда хватало первого попавшегося грубияна, или хотя бы плохо воспитанного лакея, чтобы барышня тут же влюбилась в одного из светских львов.

– Хорошо, – примирительно сказала Клодилия. – Давайте последуем вашей логике. И как вы прикажете быть влюбленной в рыцаря, если я даже не знаю, кто приедет меня спасать? Эту светлую мысль я пыталась донести до своих венценосных родителей, но у них случаются приступы временной глухоты, когда я говорю с ними. – Принцесса следила за белой птицей, которая пыталась обогнать Дракона. Она истово работала крыльями, но черная тень все равно обогнала ее.

– Упоминали имена троих претендентов, – сказал Дракон после паузы. – Вольфганг Ясминский, Перси Рокатийский и Честер Лаэдрийский. Я, естественно, предполагал, что они оказывали вам знаки внимания и вы достигли взаимной симпатии.

Клодилия, позабыв наставления матушки о приличиях, застонала.

– Вольфганг – охотник за приданым. Перси – великовозрастное дитя с амбициозной мамашей, которая мечтает женить его на титулованной даме. А Честер… Только не этот напыщенный индюк!

– Неужели есть кто-то, кто не считает его отличной партией? – удивился Дракон. – Он наследный принц, молод, хорош собой, носит титул Прекрасного Принца…

– Он самовлюбленный дурак! – перебила его Дили. – Я видела его от силы три раза и говорила всего два. Первый раз он подошел ко мне поговорить, но оказалось, что он выбрал меня по географическим причинам.

– Как это?

– Все дело оказалось в моем расположении в пространстве. Прямо за моей спиной было зеркало, в которое ему было очень удобно пялиться во время разговора.

Дракон рассмеялся.

– А второй раз?

– А второй раз он просил передать ему соль.

Смех Дракона только усилился.

– Не вижу ничего смешного! – возмутилась Клодилия. – А если бы вас попытались женить на принце Честере?

– Боюсь, меня невозможно затащить под венец с каким-нибудь принцем или с кем-то по имени Честер, – пошутил Дракон.

– Что ж, – сказала Клодилия, – меня тоже не так-то просто затащить под венец. Им придется меня связать, но я все равно скажу «нет» у алтаря.

– Вы первая леди на моей памяти, которая отказывается идти под венец. Неужели вас не страшит участь старой девы?

– Меня? Да я бы с удовольствием приняла такую участь! Быть предоставленной самой себе – это лучше, чем жить с кем-то раздражающим под боком!