Ай! Сглотнув подступившую желчь, я отодвинула – нет, оттолкнула! – его.

Лицо Аполлона покраснело.

– Так ты со мной поступаешь? – он встал.

Я упала на скамью. Я разгневала бога. И была так глупа, что приняла его слова о любви за простой символ заботы.

Сквозь страх, гулом отдававшийся в ушах, я услышала его слова:

– Я вернусь завтра. Не оскорбляй меня снова.

Как только он ушел, будущее развернулось передо мной, точно рулон ткани, летящий вниз по неровному склону, – вперед, вперед, пауза, вперед, пауза. Все дальше и дальше. Смазанные обрывки видений, затем образ молодого человека, похожего на отца, который сидел на клинии[5] в пещере с медными стенами. Снова размытые, проносящиеся мимо сцены. Остановка. Корабли с поднятыми парусами, заполнившие нашу гавань. Как красиво!

В темноте под веками все расцвело алым. Поднялся шум: стук копыт, боевые кличи, вопли. Нет!

Передо мной спешно развернулись бесконечные полотна ткани, заполненные хаосом битвы. Затем вспыхнула и сама материя. Я увидела своего возлюбленного брата Гектора, скорчившегося на земле за стенами Трои. Из груди его торчало копье, и я поняла, что он мертв. Нет!

Я содрогнулась от рыданий. Перед глазами все плыло, и из-за слез образы будущего стали едва различимы.

Наконец я успокоилась. Я предупрежу Гектора. Он будет жить.

Теперь мой дух парил над пепелищем, бывшим когда-то Троей. Я знала, что город сгорел, но упустила момент, в который вспыхнуло пожравшее его пламя, случилось ли это через три года или триста.

На моих глазах Троя начала возрождаться, столь же величественная, как и прежде. Ветер подхватил меня и понес вперед. На равнинах и горных склонах, окружающих Трою, появлялись другие города. Невидимая рука провела между ними паутину линий-дорог. Они становились все шире, крошечные точки двигались по ним все быстрее.

Прямо надо мной что-то пересекло небо, но для птицы его полет был слишком прямым. Неведомое создание исчезло за горизонтом, ему на смену пришло другое. Они появлялись и исчезали, и с каждым разом их скорость все увеличивалась.

Когда видения развеялись, меня заботливо окутал теплый бриз. Обычный сон овладел мной.

Священную рощу заливал дневной свет. Где-то каркнула ворона. Я потянулась и улыбнулась Аполлону, который сидел у моего изголовья с миской винограда на коленях. Его рука мягко накрывала мою ладонь.

Я напряглась, вспомнив поцелуй и свои видения.

Да, именно о таком даре я и просила, но бог пророчеств не мог не знать, что я увижу смерть Гектора. Он – защитник детей и должен был защитить меня. Я уже почти выросла, но пока еще оставалась ребенком. Мать, будь она здесь, тоже пришла бы в ярость, и неважно, что причиной ее гнева был бы сам Аполлон.

Я вскочила на ноги.

– Не прикасайся ко мне!

Аполлон нахмурился, выглядел он удивленным.

– Я исполнил твое желание.

– Ты думаешь, я хотела увидеть, как мой брат Гектор, – возмутилась я, – любимец Аполлона, погибнет в битве…

– Я буду сражаться на его стороне.

– Но он умрет. И ты знал об этом!

Голос Аполлона оставался спокойным.

– Каждая легенда заканчивается смертью героя, если только он не становится бессмертным, что случается редко. Таков удел смертных – умирать. Но значение имеют великие деяния, которые они совершат при жизни. У Трои будет много героев. – Он протянул мне миску. – Съешь виноград, любимая, и выполни свое обещание.

Я не могу! Не стану! Мать с отцом навсегда отвернутся от меня, если я это сделаю.

– Мне не нужен твой виноград.

Я побежала прочь.

Позади меня закаркали вороны: