«Господи! – с ужасом поняла она. – Да он мои мысли читает! Телепат! Надо срочно что-то придумать! Что же там в „Ведьминой книге“ о защите проникновения в разум написано было? Ага… нужен какой-то незатейливый стишок либо куплет из песенки, чтобы застрял в голове и водил чужие мысли по кругу. Так… как насчёт детской считалочки? Вышел немец из тумана, вынул ножик из кармана: буду резать, буду бить, всё равно тебе галить…»

– Слово предоставляется народному обвинителю…

Словно издалека донёсся до неё голос председателя.

«Вышел немец из тумана…»

– Алексею Евсееву. Прошу вас…

«Вынул ножик из кармана…»

– Уважаемый суд! Уважаемые односельчане! Вчера вечером в нашем селе…

«Буду резать, буду бить…»

– Произошёл ужасный… я бы сказал, немыслимый по своей мерзости случай, а вернее, преступление. Этот человек… – физрук обвиняющим жестом ткнул в сторону нахохлившегося Акараса, – поправ все законы нашего гостеприимства, все человеческие законы…

«Все равно тебе галить…»

– Имел наглость напасть на нашу односельчанку, несовершеннолетнюю девушку, с целью надругательства и лишения чести последней.

В зале послышался глухой ропот негодования, и в адрес обвиняемого посыпалась откровенная брань и угрозы.

– Тише, друзья! – председатель постучал ложечкой по стеклянному графину. – Продолжайте, Алексей Фёдорович.

Физрук кивнул, и его обвинительная речь полилась дальше.

– Этот гражданин, который отказался дать не только какие-либо объяснения своему омерзительному поведению, но и назвать свою фамилию, напал на потерпевшую Лидию Светлову, когда она направлялась в клуб около двенадцати часов ночи.

– Почему так поздно? – раздался чей-то выкрик из зала.

– Администрацией Сельсовета было разрешено проведение молодёжной дискотеки до часу ночи, – ответствовал на реплику физрук и продолжил. – Потерпевшая Лидия начала сопротивляться и громко звать на помощь…

– Кто? Лидка-то? – вновь перебили его из зала. – Да она пятерых таких одной левой отмундо…

– Не, Гришаня… такого не сможет, – прервал крикуна Прохор Завалов и добавил, ощупывая подбитый глаз. – По себе знаю.

– Так вот… – как ни в чём не бывало продолжил народный обвинитель. – На её счастье мимо проходили… – он на секунду замялся, прикидывая, как представить общественности сельскую шпану, – … друзья Лиды и пришли на выручку, предотвратив преступление… м-м… подручными предметами. У меня всё.

– Лидия Светлова, встаньте, пожалуйста, – обратился к девушке председатель. – Скажите, так ли всё происходило, как изложил нам уважаемый Алексей Фёдорович?

– Да, ваша честь, – Лида поднялась со скамьи, незаметно для себя обратившись к председателю, как к настоящему судье.

– Вы ничего не хотите добавить к сказанному?

– Нет, ваша честь…

«Вышел немец из тумана…»

– Хорошо… присаживайтесь. В зал вызываются свидетели… э-э… защитники пострадавшей. Прошу вас выйти вперёд.

Из толпы протиснулось с пяток парней во главе с Васькой-сукиным котом.

– Итак, молодые люди. Расскажите, как было дело.

– Так это, – начал Васька повествование. – Идём мы, значит, с пацанами на дискач и слышим – кричит кто-то… на помощь зовёт. Ну, значит, мы выбегаем из проулка, а там этот хмырь Лидку к земле прижал, руками её лапает и под юбку лезет.

«Вот дурак-то… – подумала Лида, кривясь от Васькиных сексуальных фантазий. – Не было на мне в тот вечер никакой юбки… в джинсах я была… вынул ножик из кармана…»

Но на такую незначительную деталь никто не обратил внимания и Васька продолжил рассказ:

– Ну, мы этого козла с Лидки стащили, а он драться давай… бить нас. Ну, мы взяли, кто что мог и стали защищаться. А потом и вы пришли, значит.