Некоторое время в комнате царило глубокое молчание. Каждая из девушек думала о своем. Размышления Карин явно были более радостными и красочными, нежели думы ее госпожи. Когда Сафира снова заговорила, волнения в ее голосе уже не было. Усилием воли она сосредоточилась на ежегодном бале. Сердце тут же пустилось в пляс от предвкушения.

– Какие еще новости приключились при дворе моего батюшки? – шутя спросила она.

Глаза Карин лукаво блеснули из-под густо подведенных бровей, а губы растянулись в довольную улыбку.

– Новостей хоть отбавляй. Но я обещала тебе не сплетни, а достоверные сведения. Вот держи. – И, порывшись в скрытых карманах своей накидки, компаньонка с довольным видом вытащила наружу четыре письма, на каждом из которых красовалась печать отправителя. – Я могла бы рассказать, что в каждом из них, но лучше прочти сама, а то не поверишь.

Сафира протянула руку и приняла от подруги стопку бумаг. Она внимательно оглядела печати, чтобы удостовериться, что Карин не поддалась любопытству и не вскрыла конверты. Все было в порядке. Видимо, сведения, которые содержались в письмах, являлись тайной лишь для тех, кто жил в такой глуши, как Массао.

Принцесса еще раз просмотрела почту. Одно письмо было от отца, три другие прислали ей сестры. Если Фьон или Белль еще могли вспомнить о существовании Сафиры, то весточка от Марны являлась чем-то из ряда вон выходящим. Немного поколебавшись, Сафира отложила его в сторону, решив оставить напоследок. Ее отношения со старшей сестрой были прохладными, и за неполную неделю, что они не виделись, принцесса не успела соскучиться.

Письмо от Белль, запечатанное розовым воском, застывшим в форме огромной тропической бабочки, и защищенное магией, лежало сверху. С него Сафира и решила начать. Еще более легкомысленная, чем она сама, третья из дома даль Каинэ наверняка писала о всяких пустяках. Уже первые слова заставили принцессу понять, как сильно она заблуждалась. Пришлось с головой углубиться в чтение в надежде угадать, что Белль хотела скрыть за очень подробным описанием приготовлений, которые их отец, король, вел в преддверии военных действий. Обычно вэр Лиллу не интересовалась политикой и войнами. То, что целых три листа из четырех были посвящены именно этим темам, настораживало. Что могло послужить причиной таких перемен в интересах сестры? Разгадка отыскалась сама в последнем абзаце письма:

«Прошу тебя, не надевай на бал розовое, – писала Белль. – Это будет мой последний бал в качестве наследницы престола, и я очень хотела бы блеснуть, а тебе этот цвет идет больше. Утром после праздника я пройду посвящение в Храме Любви и уже к закату стану полноправной жрицей. Отец посчитал, что мои силы увеличатся после церемонии и я смогу принести пользу общему делу, например, в качестве целительницы. Но я не удивлюсь, если он отправит меня к ледникам в качестве официальной маркитантки. Не знаю, что мне по душе больше. Возможно, второй вариант… Нет, точно второй…

Поездка к ледникам меня ни капельки не вдохновляет. Но приходится признать, что Рагвард сейчас не лучшее место для жриц Любви. Такими темпами здесь скоро не останется мужчин, пользующихся нашими услугами. Все помчатся к полюсам и многие… сгинут. А значит, и количество женщин, которые придут в Храм, чтобы защититься от нежелательных беременностей, резко уменьшится. Получается, нам будет просто нечего делать, если, конечно, духи ядра не окажутся сильнее ордена воинов и не прорвутся к столице, как опасаются некоторые. Тогда всем понадобится наше умение исцелять… и только… Но я не верю, что каким-то теням такое под силу.