– Можно. Мы с Араном как один человек: что делаю я, то может сделать и он.

– Понятно, – Мина приняла её извинения и вернулась в исходное положение. Но подумав ещё немного, снова легла на бок: – Гильяна.

– Что опять? – чуть раздражённо, но очень мило спросила та.

– Скажи, а ты знаешь, почему брат Коннор всегда ходит с открытым торсом?

– А-а, брат Коннорс, – стало заметно, как её настроение улучшилось, – они с Боссом лучшие друзья. Насчёт его привычки спроси у него сама, если так хочется. Нам с Араном тоже когда-то было интересно, но он как-то сухо ответил, что она с ним просто очень давно, и всё.

– А что, вы с ним не очень ладите?

– Что? Нет, ты неправильно поняла. Как только мы вступили в клан, брат Коннор не воспринимал исключительно меня, потому что я всегда всё делаю медленно. Сейчас же… – Гиль завернула нижнюю губу и задумалась, – ну, сейчас всё в норме. Хотя мы привязаны к главе гораздо больше, брат Коннор также важен.

– А сколько тебе? – вдруг решила поинтересоваться светловолосая.

– 18. Аран старше меня на два года. Стоп, что?

– А лекарю?

– 24. Боссу и брату Коннору 22, тебе 17, – тараторит Гильяна.

Мина прыскает себе в кулак, а затем её пробивает звонкий хохот. Рядовой ассасин надувает губы и отворачивается от неё, сложив руки на груди. Принцесса ещё что-то различает, как та бурчит. На этом разговор заканчивается.

Спустя несколько минут Мина решается пару раз толкнуть пальцами плечо девушки, но та уже спит глубоким сном. Значит, парни старше её на целых 5 лет. Странно, что никто не сказал ей, что она слишком молодо выглядит. Хотя, наверно, для ассасинов это не играет большой роли. Но одновременно с этим Мина поняла, почему смогла так быстро приспособиться к Аррани. У неё было больше шансов понять людей старше себя, чем равных или младше. Такой разрыв в возрасте никак не задел Асонскую. Ей было ни горячо, ни холодно. И всё же немного она чувствовала себя ребёнком среди них всех.

Мина переворачивается на живот и ложится на правую щёку. Она смотрит на лежащую рядом ученицу Аррани. Да, то, что та причинила ей боль, было очень обидно. Однако, Мина поймала себя на мысли, что вскипевшая ярость быстро стихла и не собиралась возвращаться вновь. Девушка видела, что Гильяна неплохой человек. Да и в принципе те, кто является для Аррани близкими, решила она, не могут быть плохими. Если она сама не будет им мешаться и действовать на нервы, то, возможно, ещё сможет рассмотреть те черты, которые им присущи. И принцесса королевства хотела, чтобы так случилось всем сердцем.

Раннее утро. Замок Шилсы.

По приказу Шилсы Мавн благополучно провёл временных союзников вниз к подвалу, где и находилась темница замка. Спустившись по лестнице до нижнего уровня, можно было сразу почуять смрад и, если это было в первый раз, невыносимую духоту. Как и полагается, здесь никогда не поддерживался свет до тех пор, пока хозяева бы не спустились по своим нуждам. Нина покорно шла туда, куда её направлял держащий её за локти человек, которого все здесь называли Ганзом, и за девушкой по имени Арселис, которая несла в руках факел. Его хватка разительно отличалась от физической силы первого, которую девушка достаточно хорошо запомнила. Нет, «лёгкие» прикосновения своего похитителя не могли сравниться с тугими тисками этого ассасина. Саксонская старалась не смотреть им в лица, да и желания особого не было. Её глаза были почти безжизненными, а губы – постоянно поджаты из-за страха вымолвить что-нибудь лишнее. Эти люди по-настоящему пугали её. Теперь они, правда, стали объектом её страхов. Если ранее принцесса убеждала себя, что совсем не боится похитителей, то новые лица смогли внушить ей тревогу, трясучку и неконтролируемую боязнь того, что может с ней случиться. Окружающая обстановка, казалось, не представляла для Нины значения, пока её не окунули прямо в личный ад, который находился под землёй территорий Шилсы. Тело Нины, в отличие от разума, сразу почувствовало неблагоприятную среду вокруг себя и отозвалось признаками тошноты. Из-за этого она была вынуждена замедлиться, что спровоцировало негодование Ганза. Парень выпустил пленницу из рук, и от бессилия Нина упала на ноги. Саксонская упёрлась руками в пол и стала откашливаться.