Сконфуженно краснею, пытаясь не думать о том, что конкретно предложил Кирилл. Нет, нет, я даже знать не хочу. Я правда еще слишком маленькая для подобного.

Мама продолжает вспоминать, перескакивая с непристойного момента на приличные события:

– Потом я пошла к главврачу, попросила его, чтобы больше я этому пациенту перевязки не делала. Но Кирилл потом меня нашел, извинился, предложил сходить на свидание, я отказала. Не хотела связываться. Но мы продолжали порой встречаться в коридорах клиники. Он видел меня за работой. Знаешь, потом признался, что его впечатлило, как усердно и терпеливо я занимаюсь с пожилыми, капризными пациентами. Сказал потом, что оценил это, начал нормально ухаживать, красиво, – мама мечтательно улыбается, видно, что ей приятно это вспоминать. – Я сначала не хотела, боялась. Не мой уровень вроде как, да и он привык к эскортницам, раз подумал, что можно подкатить к медсестре, – передергивает плечами и крутит обручальное кольцо на пальце. – Но на самом деле всё не так было. Он нормальный, Кирилл, а жена от него сама гулять стала. Он был верный, любил ее, а она к его компаньону в трусы залезла, ну, он ее и выгнал. А сыну она наплела, что всё наоборот, папаша блудил, а она верная.

– Значит, все-таки Клим уверен, что ты увела его отца от матери?

– Выходит, что так. Но думаю, если дело будет плохо, ну, между вами, я попрошу Кирилла не жалеть сына и сказать ему как есть. Пусть знает правду.

Сглатываю ком в горле и натянуто улыбаюсь. Надеюсь, что всё рассосется само собой. Мы же всегда так думаем, верно? Что всё наладится, что люди вокруг добрые, ну или, по крайней мере, они не сделают тебе зла, если добрый ты и к ним хорошо относишься.

Как бы не так! Это правило не работает. У вселенной другие планы.

И у моего сводного брата слова не расходятся с делом.

Как только я выхожу во двор, чтобы подышать вечерней прохладой, как вдруг, откуда ни возьмись, на меня налетают две черные тени. Собаки! Огромные доберманы, похожие на церберов из ада, начинают громко лаять, брызгая слюной, которая летит во все стороны с огромных клыков. Дрожь прокатывается по телу, и меня сшибает с ног, падаю на четвереньки и зажмуриваюсь, не понимая, что делать.

Они же меня разорвут! И не подавятся даже!

И тут я слышу спокойное:

– Ко мне.

И собаки, как милые щеночки, виляя хвостом, подбегают к Климу, тот стоит с довольной улыбкой, похожей на оскал хищника, и держит в руке два огромных куска мяса, дразня своих питомцев.

Боже, какие они жуткие! И бегают без поводков и намордников по двору.

Это вообще нормально?

Во все глаза смотрю на то, как он поднимает шматы ярко-красного мяса, размахивая им, и – естественно, намеренно – дергает рукой, якобы бросая им в меня.

Страх перемалывается злостью, и в сухом остатке остается только она.

Я вспыхиваю как спичка и резко поднимаюсь на ноги.

Он думал, что меня можно напугать? Загнать в угол?

Не хочу ему этого позволять!

Майя

– Боишься? – намеренно тянет слова, издевательски улыбаясь.

Бесячий сводный! Как же он меня бесит!

Напугать решил? Так вот нет, я не покажу тебе страха, Клим!

Стараюсь дышать ровно и небрежно пожимаю плечами, складывая руки на груди. Не так заметно становится, что они дрожат. Да что там, я вся дрожу! Губы похолодели, ноги трясутся, едва сдерживаю порыв бежать отсюда без оглядки.

– С чего мне бояться? Ты же не хочешь, чтобы меня загрызли твои собаки? – выделяю слово “твои”, намекая, что отец его по головке не погладит, если на меня накинутся ручные доберманы новоявленного братца.

Киваю на псов, что притихли рядом с ногой своего хозяина. Клим треплет их по холке, они довольно урчат, я невольно любуюсь этой картинкой – высокий, красивый парень с двумя доберманами. Это достойно постера фильма. Фильма ужасов, в котором монстр насылает на жертву хищных собак…