В тот же момент из воды выпрыгнула Золотая рыбка и перелетела через мостик. На герцога посыпались золотые брызги, превращаясь в слитки. Он бросился на колени и поспешно принялся сгребать золото в кучу.

Алоиза, смеясь от радости, бежала к нему по берегу и кричала:

– Готфрид! Это я сделала! Я была у ведьмы! Она дала мне волшебное кольцо! Готфрид, дорогой!

Когда принцесса подбежала к мостику, герцог наполнял золотом седельные сумки на белом коне. Всё нагребал и нагребал золотые слитки.

– Какое счастье! – воскликнула Алоиза. – Сбылась наша мечта!

– Да, принцесса, – произнёс Готфрид, – сбылась моя мечта. Вот тут ещё слитки, вот ещё. Всё надо собрать. Погодите, не мешайте.

Улыбка застыла на лице принцессы. Она постояла некоторое время, глядя, как герцог нагребает золото: захватывает его жадными руками в пригоршни и аккуратно ссыпает в седельные сумки. Набирает и ссыпает.

Принцесса вздохнула, устало свесила руки и, опустив голову, повернулась и побрела прочь. Она вдруг увидела себя со стороны: с распущенными волосами, в мужском костюме не по росту, в деревянных башмаках. Чучело, да и только!

Густой туман опустился на королевский парк, и всё вокруг утонуло в нём. Алоиза брела, ничего не видя вокруг. В сердце было пусто, в голове – ни единой мысли. Только снова и снова звучали слова герцога, всё громче и громче, словно их повторяли в огромном каменном помещении: «Всё надо собрать. Погодите, не мешайте». И это было похоже на сон.

Марта уже была на ногах. Закутавшись в шаль, выглянула из кухни. Увидев, в каком виде вернулась Алоиза, всплеснула большими руками. Алоиза ничего не стала рассказывать и не отвечала на расспросы. Только устало махнула рукой и пошла к себе. Принцесса поднялась в свою комнату, по привычке выглянула из окошка. Внизу всё было окутано туманом, всё королевство, весь мир. Лишь её башня возвышалась над туманом, словно маяк над морем. В голове Алоизы тоже плыл туман. И он сомкнул её веки. Едва опустившись на кровать, принцесса уснула.

А в это время на развилке, недалеко от границы королевства, туман скрывал несколько стоявших экипажей. Слышно было, как лошади нетерпеливо перебирали ногами и пофыркивали.

В передней карете, запряжённой шестёркой лошадей, подрёмывал король Карл, откинувшись на бархатных подушках и вытянув длинные ноги. Его статс-секретарь, небольшой человек с большим носом и оттопыренными ушами, сидел напротив и бдительно прислушивался к звукам, доносившимся извне.

Молоденький форейтор, сидевший верхом на передней лошади, спешился и приставал к кучеру с расспросами, не надо ли распрячь лошадей. Придворные и челядь высыпали из экипажей, разминая ноги и тихонько переговариваясь. Наконец, вдали послышался шум приближавшихся экипажей. Статс-секретарь выглянул из окошка. Вскоре по боковой дороге из поредевшего тумана выплыл ещё один поезд с богатой каретой впереди, в сопровождении конной лейб-гвардии, и остановился у развилки. Статс-секретарь коснулся локтя короля.

– Король Филипп прибыл, ваше величество.

– Пригласите его ко мне, а вы пересядьте, – король быстро сбросил дрёму и выпрямился на сиденье.

Двое слуг буквально подняли сухонького короля Филиппа в карету. Его полусогнутые ножки, торчавшие из многослойных бархатных одежд, не могли поднять тщедушное горбатое тельце даже на подножку кареты. Король Карл дружески пожал сухую ручку Филиппа, унизанную перстнями, помог ему разместиться на сидении напротив и отдал приказание трогаться. Ярко-красное одеяние не оправдало надежды короля Филиппа выглядеть моложе и энергичней. Вопреки его ожиданиям, оно только подчеркнуло дряблость и желтизну его кожи.