Я не обратила на нее внимания: мой больной весь просиял, схватил меня за руку и торопливо заговорил.

– Что он говорит? – Ирка нетерпеливо дергала меня за другую руку.

– Не пойму, очень уж быстро. – Я нахмурилась. Покачала головой и жестом остановила говорящего: – Вот из е нэйм? – Что значило: «Как вас зовут?»

Кажется, все присутствующие дружно уставились на загадочного типа. Он открыл рот, хотел было ответить, но что-то его остановило.

– Нэйм! – повторила я.

– Монте Уокер, – не вполне уверенно произнес больной.

– Монте Уокер?

– Монте Уокер, – подтвердил он и вдруг затарахтел, все ускоряя темп: – Монте Уокер, Кемаль ибн Юсуф, Филиппе де Ларедо, Гжегош Томба, Анна Рейзнер, Анри де Сов, Лолита Лопес, Николас Пирис…

– Хватит, хватит. – Я оборвала его. – Буду называть вас просто Монте, хорошо? Монте, велл?

– Велл! – кивнул Монте и поморщился.

– Тише, тише! – Ирка невежливо отпихнула меня и заботливо поправила повязку на его голове. – Не делай резких движений, Монтик!

Я спохватилась:

– Монте – это Ира.

Ирка зарделась и в смущении плюхнулась в изножие кровати Монте.

– Спроси его, как он себя чувствует!

– Хау ар ю? – послушно перевела я.

– О'кей. – Монте мученически улыбнулся, поджимая ноги.

– Он сказал: «Если эта толстая тетка встанет с моих ног, я буду чувствовать себя вполне прилично», – перевела я специально для Ирки.

– Не придумывай, – обиженно сказала она. – Я знаю, что такое «о'кей»! – Но с кровати больного все-таки встала.

– Иностранец, что ли? – заинтересованно спросил жизнерадостный хромой.

Я пожала плечами.

– Шпиен! – азартно воскликнула бабуля.

Мужики снова весело заржали.

– А и правда, – вступился за свою половину тихий старичок. – Надо бы сообщить!

– Куда? – встрепенулась Ирка.

– А куда следует!

– Тише, тише. – Я поспешила вмешаться. – Вот я где-то читала такую историю: девочка шла по улице, и вдруг ей на голову упал цветочный горшок! Она потеряла сознание, а когда пришла в себя, заговорила по-английски! До сих пор она английского языка не знала, потому как вообще-то была француженкой…

– Я тоже знаю эту историю, – сказал интеллигент. – Вы правы, под воздействием… гм… цветочного горшка ребенок заговорил по-английски, но ведь он и родной французский не забыл!

– Это так, – согласилась я. – Правда, есть, наверное, разница: дать человеку по мозгам цветочным горшком или кирпичом!

– Не выдумывай, – неуверенно возразила Ирка. – Кирпич упал ему вовсе не на голову!

– Я сказала – «по мозгам», а не «по голове», – отбрила я. – В спине, чтоб ты знала, тоже есть мозг!

– Чтоб ты знала, там, куда упал тот кирпич, никакого мозга нет – ни головного, ни спинного! – разозлилась Ирка. – Ни извилистого, ни прямого! Там только прямая кишка!

– Фу, как грубо. – Больше мне нечего было сказать.

– К нему приходил кто-нибудь? – Ирка оглядела присутствующих.

– Еще придуть, – зловеще пообещала бабуля.

Ирка сняла с плеча фотоаппарат «Полароид», деловито сделала снимок Монте в россыпях оранжевых плодов и скомандовала мне, поворачиваясь кругом:

– Пошли.

– Куда?

– Найдем доктора. Узнаем, как Монтик. Заберем его домой. – Она грозно посмотрела на старушку и послала воздушный поцелуй мистеру Уокеру.

– Гуд бай, Монте! – разведя руками, попрощалась я.

– Не задерживайся! – Ревнивая Ирка выдернула меня из палаты. – Мне еще нужно успеть на книжный рынок за англо-русским разговорником!

Я поняла, что она настроена решительно, и покорилась.

Поерзав в постели, старичок потянулся к костылям, заговорщицки подмигнул бабке и громогласно объявил:

– До ветру сходить, что ли…

Понятливая старушка кивнула, подставила увечному супругу плечо и вывела его в коридор, прихватив с собой газетный лист с кроссвордом. На полях русскими буквами были старательно записаны иностранные слова, произнесенные в тревожном сне Монте Уокером. Дедушка позвонил по телефону и с приятным чувством честно исполненного долга вернулся в постель.