К счастью, на сей раз гости не стали задерживаться в Фогвуде до вечера и вскоре разъехались. Узнав, что Джеймс уехал один, Кора надулась и умчалась в Лондон на своём «феррари» цвета морской волны.

Мы остались в тишине и покое, и я с радостью почувствовала приятное умиротворение. Этот красивый дом казался мне таким уютным и уже почти родным. Я начала привыкать к обществу моих будущих родственников, тем более что они были очень дружелюбны и при этом не навязчивы. Даже Дэбби перестала меня цеплять и, кажется, даже взяла под опеку. За обедом я набралась духу и попросила сэра Артура позволить мне не участвовать в охоте. Тут же мои слова подхватил Том, заявив, что лучше покатает меня по окрестностям, а перекусим мы в пабе какой-то деревушки, где изумительно готовят каре ягнёнка и сливовый пудинг.

Сэр Артур ласково улыбнулся и заявил, что это куда лучше, чем толкаться в толпе охотников и нюхать пороховую гарь. После обеда мы ещё вышли с Томом прогуляться по парку, дошли до озера и долго сидели в беседке, глядя на луну, плывущую в лёгкой дымке облаков. В свою спальню я вернулась счастливая и умиротворённая, с уверенностью, что самое хорошее в моей жизни только начинается.

Следующий день тоже оказался на редкость хорош. Сразу после завтрака мы с Томом сели в его автомобиль и поехали кататься. Он показывал мне какие-то церкви, которые казались мне очень похожими одна на другую, потом по просёлочной дороге мы доехали до пустоши и пошли на Холм друидов. Откуда-то издалека слышались звуки выстрелов, но они только подчёркивали тишину вокруг. Слегка свистел ветер, и где-то очень высоко в небе звенел жаворонок. Я осмотрела менгир, о котором говорил Джеймс. Это был высокий, чуть покосившийся столб, прямоугольный в сечении, по кромке которого через вершину шла полустёршаяся вереница насечек. Я впервые увидела, как выглядит огамическое письмо, но совершенно не представляла, как это можно прочитать. Остальные менгиры лежали вокруг и уже почти вросли своими позеленевшими боками во влажную землю.

Следующим пунктом нашей экскурсии была та самая берёзовая роща на земле МакАлистера. Это был довольно чахлый подлесок, где под деревьями были свалены камни, на выщербленных боках которых виднелись какие-то непонятные знаки.

Куда интереснее оказалась церковь святого Патрика, вернее три её стены, стоявшие на продуваемом всеми ветрами высоком берегу. Эти старые стены почти явственно нашёптывали мне какие-то забытые тайны. Над морем, рядом со мной носились с криками чайки, а внизу бились о скалы белопенные волны.

На обратном пути Том вдруг притормозил возле хорошенького домика, спрятавшегося в небольшом саду. На площадке перед домом я увидела жёлтый грузовичок, а возле небольшого сарая, где под навесом стояли плетёные из прутьев клетки, была свалена гора обрезанных веток.

– Это загородный домик Кристофера Брэдли, – усмехнулся Том. – Может быть, когда-нибудь мы будем приезжать сюда в гости, по-родственному… Кстати, тут совсем недалеко хороший пляж, о котором знают только местные.

После этого мы сидели в маленьком пабе, зальчик которого был обшит тёмными от времени дубовыми панелями. На широком столе, отполированном, скорее, чьими-то рукавами, нежели инструментом, стояли плоские глиняные блюда с мясом и жареной картошкой. Том пил светлое пиво, а я – красное вино. Мы болтали и смеялись, а из углов на нас с хитрыми улыбками поглядывали серые старички в помятых кепках и о чём-то шушукались между собой.

В Фогвуд мы приехали только к обеду. Как выяснилось, вернулся Джеймс. Разговоры за столом крутились вокруг охоты и скачек. Сэр Артур посетовал, что на сей раз в болото залезла Феба, но, слава Богу, она не так тяжело переносит чистку шерсти. Джеймс сказал, что выиграл на скачках какую-то мелочь, и поблагодарил сестру за подсказку, на каких лошадей лучше ставить. Том рассказал о нашей поездке, я повосхищалась красотами здешних мест. Потом Бэлла с чего-то вспомнила, что скоро их среднему сыну идти в школу, а они так и не определились, куда его отправить. Какое-то время поговорили о пользе и вреде домашнего образования, однако этот разговор очень быстро увял, не вызвав энтузиазма даже у Джека. Тётя Роззи намекнула на партию в вист, но её намёка никто не захотел понять, и она печально вздохнула.