Совсем по-другому, подчеркнуто по-другому, отнеслась Мария. Укладывая оба подарка в металлическую шкатулку, хранительницу бриллиантов Медеи, горничная презрительно фыркнула:

– Разве это жемчуга? Нитка до пояса, вроде той, какую вы получили от Моргана, – это я понимаю…

– Молчи, Мария. Прошу не совать свой длинный нос куда не следует. Эти скромные жемчуга мне дороже всяких моргановских ниток. Я люблю моего принца и взяла бы от него даже стеклянные бусы.

– Не понимаю, – с ядовитой улыбкой повела Мария костлявыми плечами.

– И никогда не поймешь. Никогда. Ты старая дева без пола и возраста.

– Зато у моей сеньоры очень много пола, – съехидничала Мария.

– Да, и я горжусь этим. По крайней мере, будет чем вспомнить молодость.

Часто Мария задавала вопрос:

– Долго мы еще будем сидеть в этой итальянской дыре?

– Пока не надоест. Что будет через месяц, даже неделю – не знаю. Но сегодня мне хорошо, чудно и завтра будет хорошо… Но ведь ты же ничего не понимаешь в этом. Ах, как он меня любит, мой принц! Как он меня любит!

Однажды Мария дерзнула усомниться в этом.

– Вы думаете, сеньора, что Его Высочество вас очень любит? – спросила горничная, вкладывая в его «Его Высочество» всю свою республиканскую ненависть к монархии.

– Думаю ли я? Какая ты глупая, право. И думать не надо. Я это чувствую, чувствую каждой клеточкой мозга, всеми нервами, всем телом, телом, которое он… Да разве ты что-нибудь понимаешь?

– Может быть, и не понимаю, а только…

– Что только? Что, несносная злючка?

– Конечно, в любви я – круглая дура, а только говорить «я тебя люблю» да целовать женщину, если эта женщина красивая, по которой все сходят с ума, это еще не доказательство. Нет, докажи, что ты любишь, докажи…

Конец ознакомительного фрагмента.