Словно загипнотизированная, я смотрела на перебирающих ногами людей, мысли в голове метались, наскакивали друг на друга, но никак не могли прийти к общему знаменателю.

– Давайте потанцуем, – всего два слова, но они заставили вздрогнуть. Неужели Скворцов тоже на банкете. Почему тогда я его до сих пор не видела?

Бездонные чёрные цыганские очи засасывали меня в свою глубину, и я, силясь скинуть наваждение, не могла противиться их страшным чарам. Ещё минута и…

– Давайте, – напустив на лицо непроницаемость, согласилась я.

– Вас звать Оксаной? – Станислав обнял меня за талию.

– Оксаной, – кивнула я.

– Вы очень красивы.

– Ах, эти чёрные глаза меня пленили, – романс набирал магические обороты, —

Их позабыть нигде нельзя – они горят передо мной….

Музыка ласкала не только слух, она проникла вглубь сознания и обвивала нежными волнами моё трепещущее сердечко. Наверное, я ждала слов, но их не было, зато показалось, что волос коснулось прерывистое дыхание принца.

Партнёр так ничего и не сказал, а когда романс закончился, отвёл меня к ресторанному столику. Возле моего стула, скрестив руки на груди, величественным монументом застыла Шумилина.

– Белые танцы не предвидятся? – умело соорудив ангельское личико, ласково пропела она.

– Не знаю, – растерялся Стас и поискал глазами тамаду. – Я оставляю вас, спасибо, – а это уже мне.

Я вздрогнула… Голос…. Голос как две капли воды походил на бархатный баритон Скворцова.

Склонив в поклоне красивую голову, холёный сыночек хозяина заведения медленно пошёл к сцене.

И тогда Ирка дала волю гневу.

– Руки прочь, – шипела она и брызгала слюной. – Он мой. Уяснила? Если не уяснила, в порошок сотру, кислотой опрыскаю, машиной перееду. Всё, что угодно, но будешь растением на постельке валяться.

Передёрнув плечами, я развернулась на сто восемьдесят градусов и затерялась в толпе возбуждённых гостей.

На улице моросил дождь, я застегнула на куртке молнию, накинула капюшон и побрела к остановке общественного транспорта. Денег на такси не было.

– Довести? – остановился на обочине дороги молодой человек на «Жигулях». – Не отказывайтесь, пожалуйста. Ваши хрустальные туфельки не предназначены для осени.

– Сколько возьмёте за проезд? – устало поинтересовалась я.

– Нисколько не возьму, – улыбнулся парень и открыл дверцу. – Куда ехать?

Я назвала адрес и села в салон, в котором убаюкивающе играла тихая музыка.

– Любите сладкое? – поинтересовался водитель и протянул мне шоколадную конфету.

Я машинально взяла её, развернула фантик и отправила презент рот.

– Спи, моя радость, усни, – неожиданно донеслось из приёмника, —

В доме погасли огни.

Птички затихли в саду,

Рыбки уснули в пруду.

Захотелось спать, я закрыла глаза и отдалась приятным ощущениям. Ирка перестала существовать. Так прошло минут десять.

– А вот и ваша остановка, – возвестил молодой человек.

– Спасибо, – улыбнулась я и заторопилась на выход.

Квартира встретила пустотой. Я переоделась, побродила по комнатам и тут позвонила мама.

– Где ты, доченька? – волновалась она.

– В родных пенатах, – ответила я.

– Станислав хочет тебя видеть.

– Но я не хочу видеть его, – воспоминания об Иркиных угрозах атаковали мой напряжённый мозг.

– Что ты говоришь! – возмутилась Валентина Васильевна. – Грозовский-младший – это не бомж Скворцов, он способен сделать тебя счастливой!

– Пусть делает счастливой Ирину Геннадьевну Шумилину, – съехидничала я.

Родительница издала негодующий звук и отключилась, а я упала на диван и заплакала. Но плакать не дали, заверещал мобильник.

– Оксана, – послышался из него голос Руслана. Или Стаса? – Оксана, я не приду сегодня ночевать, много дел.