– Вообще отлично, – съязвил папа, – теперь мы эту квартиру даже сдать не можем!

– Да если бы я была в Питере, я бы всё продала! – отрезала мама. – Да только я-то – здесь!..

– Ну да, ну да. Конечно, виноват я.

Каникулы были долгие. Никто из одноклассников не поинтересовался, почему я сбежала. Да ни у кого из них и телефона моего не было: зачем он им? Время сгустилось, текло медленнее, чем обычно. Я жила как в киселе. Родители почти всегда сидели по разным комнатам. Когда папа приходил со службы, то припадал к телевизору. Мама читала или раскладывала карты Таро, а когда звала всех есть, то выяснялось обычно, что отец уже перекусил и не хочет. «Вообще-то я могла бы женой профессора быть», – однажды тихо сказала мама, после чего родители двое суток вообще не разговаривали.

Негатив подпёр меня со всех сторон. С одной стороны – школа, в которой просто мрак; с другой – чужая холодная квартира, где вечно кислые предки. Я так и буду всегда одна в этом Сосновом Бору, так и буду всегда носить детскую одежду, пока не вырасту из неё. К одиннадцатому классу она, может, задушит меня, и я хоть перестану мучиться.

После каникул я пришла в класс, ни на что уже не надеясь; даже мысли больше не было понравиться кому-то. Я даже не буду пытаться понять их. Пошло оно всё к чёрту! Проживу без их драгоценного внимания. В своей одежде, в своём вакууме. Но тут-то меня вниманием и одарили.

Одну парту у нас во время каникул забрали, поэтому учительница уплотнила нас – снова подсадила ко мне (а я давно-о-о уже сидела одна) волоокую толстушку Свету К.

Только мы уселись с ней за парту, в класс вошли Х., та самая девочка-кобра, и её подруга Y. Увидев меня, Х. стала что-то шептать Y. и показывать на меня пальцем. А потом закатила глаза на публику и громко сказала, ни к кому не обращаясь: «О госсспд…». Это было чересчур даже для неё. Чтобы докопаться, они обычно использовали хоть какой-то повод, а тут сразу с места в карьер. Проходя мимо меня, Х. нарочно смахнула мои учебники на пол.

– Осторожней! – сказала я.

Но она сощурилась:

– Сама осторожней!

Я аж обомлела. И тут она произнесла странное:

– Ну что, довольна теперь?

У меня вообще мозг погнулся. Чем я должна быть довольна? Красная и злая от бессилия, я поднимала свои учебники, пока она усаживалась через парту от меня.

– Что это с ней? – пробормотала я.

Света К. сказала на зевке:

– Из-за Комарова злится.

Комаров – этот тот мальчик, который вроде как хотел пригласить Х. на танец, а потом принёс мне в гардероб корзинку. Раз уж он, сам того не желая, сыграл такую важную роль в моей судьбе, я и его буду называть по фамилии.

Я сказала:

– Это что же, Х. все каникулы бесилась, что я толкнула её корзинкой и помешала Комарову пригласить её на танец? – и стала чертить ось координат карандашом по линейке.

– Да нет. Она же хотела с ним встречаться. А потом Комаров сказал, что ты ему нравишься. Понятно, что он хочет встречаться с тобой.

Уже позже я поняла: возможно, Света была мне послана в той школе кем-то вроде ленивого ангела-хранителя. Или оракула. Опять глаза на истинное положение вещей раскрыла мне она. Опять я обо всём узнала от неё. Света была как бы промежуточным звеном между мною и одноклассницами. Одевалась она не лучше меня, была медлительной, какой-то тягучей, но парень при этом у неё был. Держалась всегда как-то особняком – но при этом её девочки привечали. Света могла, если хотела, запросто влиться в их компанию. Просто она не всегда хотела. Этакая толстая кошка, которая гуляет сама по себе. Я так и не разгадала секрет этой её независимости.