На мой вопрос: «Откуда в Аду взялось это незаходящее Солнце?» Юленька ответила, что это вовсе не Солнце, а раскаленное, радиоактивное ядро Земли. Но под ним тоже отлично загорается.

Однажды мы вылезли из моря, и я уже отвинчивал крышку с бутылки, когда Юлька, упав на песок, сказала:

– Все, хватит. Или я сдохну, как та крыса, что умерла от непрерывной стимуляции центра наслаждения в мозгу.

Сделав глоток, я кивнул.

– Был бы живой, сто раз уже сдох бы, – и протянул бутылку. – Будешь?

Юленька отрицательно помотала головой.

– Не хочу, – и, помолчав, вдруг попросила: – Слушай, а принеси мне кокосовый орех.

Я удивился и посмотрел на пальмы.

– Это туда лезть надо?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Посмотри, может, под деревом валяются. Они же должны падать, когда созреют.

– Ты чего, не знаешь, что тут у тебя на острове происходит, как орехи растут?

– Нет. Я демон, мне эти пальмы и орехи на фиг не нужны.

– А сейчас чего вдруг понадобились?

– Кокосового молока хочу попробовать. И женщиной себя почувствовать.

– Юль, ты чего? Женщиной еще себя не почувствовала? После всего, что мы вытворяли? Ну ты даешь! – я даже сел.

– Дурак, – сказала она. – Это все эротика, приятно, конечно, но почти работа, я же суккуб. А я хочу психологически почувствовать.

– А замуж ты не хочешь? – спросил я, вставая.

– Нет, замуж не хочу. Я еще маленькая. – Суккуб с невинным видом наматывала прядку волос на пальчик. – Принесешь?

– Принесу, – хмыкнул я, направляясь к пальмам.

– И листик сорви, я нос заклею, а то обгорел на солнце. Тут я заржал в голос.

Орехов под пальмами не оказалось. Никаких, ни свежих, ни старых или гнилых. Я посмотрел вверх по стволу. Там под листьями темнела коричневая гроздь. Высоко.

– Слушай, а ты уверена, что орехи на пальме настоящие, а не муляжи? – проорал я.

– Настоящие! – крикнула в ответ суккуб.

– У вас тут в Аду чего хочешь может быть, – пробурчал я под нос.

В кино я, конечно, видел, как туземцы лазают по пальмам за орехами. Выругавшись, я обхватил ствол руками и уперся в пальму ногой на уровне груди. Крякнув, оторвал от земли другую ногу, упершись ею чуть выше первой. Удержался. Перебрал руками, подтянул ноги. Кряхтя, пополз по стволу. Конечно, не как в кино, но полз же! Упасть я не боялся, понимал, что не умру. С середины, естественно, сорвался. Блин! Не умер, но больно было очень.

– Сейчас, Юль, отдышусь и полезу снова. Я понял, как надо, – сказал я девчонке, сидевшей на мне верхом и притворявшейся, что делает мне массаж сердца и искусственное дыхание.

– Не надо. Я уже почувствовала себя женщиной. Поняла, что если мужчину попросить сделать простую вещь и полную ерунду, то, делая простое, он обязательно постарается сломать себе шею и до ерунды дело просто не дойдет. А если бы я попросила только листочек, ты бы справился?

– По-моему, ты все врешь, ты уже была замужем, – прокашлял я. Потом я сел и сгреб девчонку в объятия. – Слушай, ты, дьяволица-отроковица, знаешь, у меня нет и намека на чувство вины за попранные принципы. Это сильно удлинит мой срок? Я могу рассчитывать на пожизненное? Или посмертненное?

– Это плохо, что нет чувства вины, – Юленька наморщила лобик. – Тогда мне, наверное, придется попробовать козой.

Она вскочила и на четвереньках запрыгала по пляжу. Хромая и давясь от смеха, я бросился за ней.

Вдруг Юленька вскрикнула и завалилась на бок.

– Что случилось? – испуганно спросил я, падая рядом.

– Да вот, на дрянь какую-то наступила, ногу поранила, – девочка разглядывала так и оставшуюся розовой подошву. На маленькой пяточке медленно набухала темная капля крови. – На ракушку, наверное, наступила. Чистишь, чистишь эти пляжи, и вечно какое-нибудь дерьмо попадется, – недовольно сказала она.