«И не пострелял!» – с обидой подумал я. Вспомнив фильмы про парашютистов, раскинул руки и ноги. Крутить перестало. За спиной бился на ветру кнут, горячая петелька вокруг шеи затягивалась все туже. Я хрипло рассмеялся: быть задушенным чертовым кнутом в свободном полете в двух шагах от Рая – действительно смешно. Потом, вспомнив, что я уже давно мертвый, рассмеялся снова.

«Ну, и что теперь? Расчлененка? Размажет по асфальту? Сгорю в атмосфере? Даже интересно».

Я немного расслабился.

«А вдруг я умею летать? Как супермен?» – я вытянул вперед руку со сжатым кулаком.

– Лечу! – крикнул я. Однако по всем ощущениям летел точно вниз, а никак не вперед. Облаков все не было.

Шея от раскаленного кнута болела нестерпимо. Полотенце с рукоятки улетело в небо.

«Может, выкинуть этот чертов кнут на хрен? – подумал я. – Хрена терпеть последние минуты». Потом снова вспомнил, что не умру.

Внизу по-прежнему голубело небо, и никаких признаков облачности. Потом в центре я начал различать точку.

«Что-то летит? Самолет? Дракон? Птеродактиль?»

Я с интересом вглядывался вниз. Небо превратилось в море, точка – в остров. Над островом висело темное облачко.

«Облако висит над вулканом, а я должен попасть точно в кратер. Иначе какой же это Ад», – решил я.

Но упал я все-таки в воду. Я постарался войти головой вперед, максимально уменьшив площадь удара, но все равно – мозги мне вышибло напрочь. Пришел в себя в темноте на дне. Где-то далеко наверху плескалось солнце. Я поплыл вверх, вода кипела вокруг кнута. Вынырнул недалеко от острова. Действительно, на острове была гора, и над вершиной курился дымок. Вулкан.

Волны сами вынесли меня на берег. Скинув с шеи раскаленный кнут, я повалился на белоснежный песок пляжа.

Блаженство! Из Ада в Рай. «Жуй кокосы, ешь бананы, Чунга-Чанга!» Спасибо демону.

Красное солнце сквозь закрытые веки, брызги волн, разбивающихся о камни на берегу, прохладный ветерок, щекочущий обнаженное тело, крики чаек, заглушающие шепот прибоя, хруст песка под легкими шагами. Вру, чаек не было.

Я открыл глаза и повернулся на живот. Маленькая шоколадная девочка в тростниковой юбочке наклонилась, чтобы подобрать мой кнут.

– Брось, он горячий, – улыбнулся я ей.

– Ничего, нормально, – по-русски ответила негритоска, выпрямляясь и щелкая кнутом. На меня глянули улыбающиеся, порочные глаза суккуба.

– Твою мать, – прошептал я. – Юленька? – я приподнялся на локтях.

– Помнишь? – девчонка сделала шаг и взмахнула кнутом. Я пожалел о потерянном в небе мастерке.

– У тебя очень запоминающиеся поцелуи, – я пальцем ткнул себе в щеку.

– Это потому, что я тебя полюбила, грешник, и мороженое было вкусным. Спасибо.

Девчонка закинула кнут на плечо и, чуть прищурившись, смотрела на меня с открытой улыбкой. Несмотря на негритянскую внешность, она вдруг сделалась похожей на подпаска Виталия с картины известного советского художника, мастера социалистического реализма А. Пластова.

– Ну? – спросил я, не очень представляя себе намерения суккуба. Но ничего хорошего, естественно, не ожидал.

– Баранки гну, – усмехнулась пастушка, подходя ближе. Она поставила свою коричневую ножку с розовой подошвой мне на плечо. Растительная юбчонка беззастенчиво задралась.

«А девчонка без юбчонки даже лучше, чем была», – вспомнилось мне, и сразу же следом: «черные сиськи, белые пятки». Сисек у демонессы не было. Никаких.

Я сел, шоколадная ступня соскользнула с плеча. Минуту-другую мы играли в гляделки. Потом Юленька, сняв с плеча кнут, протянула его мне рукояткой вперед.

– Хочешь, побей плохую девчонку.

– Совсем не хочу, – я даже спрятал руки за спину.