– Нет, я льеккьо, – и девочка вернулась к прерванному занятию.

– Ну, я же говорю: Юленька, – улыбнулся я.

Девочка продолжила молча скрести ножом по стене.

– А зачем ты стираешь мои стрелки? – спросил я.

– Путаю следы, это мое предназначение, – не поворачиваясь, ответила она.

Я стоял и ждал, пока она закончит.

– А кто такая «льекко»?

– Льеккьо, – поправила меня девочка. – Ребенок, убитый в лесу.

– О, жуть какая! – воскликнул я.

Моя стрелка окончательно скрылась под царапинами.

– Ты, наверное, не следы путаешь, а путь путнику, чтобы дорогу не нашел? – решил уточнить я.

– Ну да, – кивнула девчонка, любуясь своей работой. – Я разве не так сказала?

– Не совсем, но я догадался, – и вдруг неожиданно для самого себя предложил: – Мороженого хочешь?

– У тебя есть мороженое? – удивился демон.

– Могу достать, – кивнул я. – Домой проводишь?

– Пошли, – с довольным видом ответил ребенок, засовывая ножик за пояс юбки.

– Не порежешься? – встревожился я.

– Не-а, – беззаботно ответила девочка, протягивая мне руку.

Я взялся за маленькую ладошку.

– Пошли, – улыбнулся я, чувствуя себя то ли волком из «Красной Шапочки», то ли самой Красной Шапочкой.

– Буду называть тебя Юленькой, не возражаешь? А твое льеккьё мне вовек не выговорить. Или у тебя есть другое имя?

– Юленька – нормально, мне нравится, а как меня зовут, тебе все равно не произнести, на «Эйяфьядлай ёкюдль» похоже.

– Да, точно, Юленька лучше. А ты как вулкан не рванешь?

Юленька улыбнулась своей порочной улыбкой:

– Знаешь, мороженым меня еще никто не угощал. Или убить пытались, или бежали. Ну, пытались убежать, – и она радостно засмеялась.

Я остановился.

– У тебя косичка расплелась, давай поправлю.

Пока я заплетал косичку и завязывал бантик, девчонка блаженно жмурилась.

– Где научился? – спросила она.

– Дочка была, не забыл еще.

– А ты прикольный.

– А то! – ухмыльнулся я и принялся вызывать Оринаса.

Через два поворота мы вышли к моему дольмену. У входа стоял, скрестив руки на груди, демон.

– Однако, – сказал он, увидев нас. – А я удивился: ни тебя, ни нашей красавицы, а вызываешь.

Отпустив руку Юленьки, я быстро подошел к демону.

– Господин Оринас, вазочку мороженого для девочки, очень прошу. Заплачу по двойному тарифу.

– А ты вообще знаешь, кого притащил? – хмыкнул демон, вынимая из-под крыла креманку с мороженым.

– Догадываюсь, – буркнул я, принимая вазочку. – А можно еще и ложечку?

– Ты голубой? – разочарованно спросила Юленька, забирая у меня мороженое.

– С чего ты взяла? – удивился я.

– Ну как же, доверительные отношения с высшим демоном. Первое, что приходит в голову.

– Нет, меня тут, конечно, многие имеют, но не в таком смысле, – засмеялся я. – Как мороженое?

– Ореховое с шоколадом. Спасибо, – и девочка помахала Оринасу рукой. Тот наклонил голову.

Я заглянул внутрь дольмена, кабина была на месте.

– У меня есть душевая кабина, можно принять душ, – выложил я еще один козырь.

– Да, не голубой, – кивнула девочка, – вижу, – усмехнулась она, щелкнув пальцем по мастерку. – Спасибо за мороженое, как-нибудь загляну. Как тебя зовут, грешник?

– Андрей. Заходи, всегда буду рад. Я обычно дома. Потянувшись на цыпочках, Юленька поцеловала меня в щеку. Мне показалось, что меня прижгли раскаленным клеймом. Я заорал, уронив мастерок. Девчонка засмеялась, исчезая, а я нырнул в дольмен за демонской мазью.

– Дитя тьмы, блин, – прошептал я, намазывая на щеку остатки мази. – Суки. Все суки.

Снаружи смеялся Оринас. Боль потихоньку уходила.

Демон залез внутрь и сунул мне в нос мастерок, одна его сторона неожиданно оказалась зеркальной.

– Свет мой, зеркальце, скажи, – продекламировал он. Я взглянул. На щеке горело клеймо: сердечко в центре и надпись по кругу: «Андрюша + Юля = любовь».