Ангел поморщился, я постарался незаметно накрыть собою бутылку. «И как только мы ее не расколотили?» – удивился я.

– И алкоголем пахнет, – сказал ангел. – Нисрок, вы понимаете, что вам грозит, если я дам ход информации об этом инциденте? Особенно в свете грядущей реорганизации.

– Гезария, ну что вы, ей-богу, так серьезно. Ошибки случаются. Все могут ошибаться. Идеальных работников не существует. Я буду вам обязан, если вся эта смешная история останется между нами. Виновного лично накажу, – демон тяжело вздохнул. – Сейчас единичная ошибка. А представляете, какая путаница начнется после этой самой реорганизации? Мы писали по инстанциям, что отменить сегрегацию отделов Ада по культурно-религиозному признаку – идея опасная и вредная. Экономия от объединения грошовая, а какой бардак начнется? У меня все черти передерутся. А души?

Вы только представьте верующего католика, пусть и грешника, попадающего в Ад культа Вуду. Что он потом в воплощении творить станет, если вообще воплотиться сможет после такой прививки.

– Нисрок, все эти аргументы я уже слышал, и сейчас стоит вопрос не о будущем бардаке, как вы изволили выразиться, а о текущем. Эти двое что тут у вас вместе делают?

– Ой, Гезария, да щас, секунда, – демон опустил глаза на нас с Еленой. – Чья халупа? – рявкнул он.

– Моя, – пискнула Елена.

Демон пяткой ударил по камню, закрывавшему вход. Бульник с грохотом вывалился наружу.

– Пшел вон! – сквозь зубы прошипел демон.

Прижав к груди бутылку с остатками коньяка, я рыбкой вылетел из дольмена.

– Не виноватая я! – услышал за спиной крик Елены. – Он сам пришел!

Я засмеялся. Отряхнув с колен уличную пыль Ада, приложился к бутылке.

«А боялся, что от скуки сойду с ума. Сойти с ума здесь, конечно, вполне даже возможно, но только не от скуки», – усмехнувшись еще раз, я полез в свою нору.

И действительно, долго скучать мне не пришлось. Я не успел еще допить коньяк, как внутри дольмена, сгустившись, заклубилась тьма, громыхнул удар грома, вспыхнуло адское пламя, и в клубах зловонного дыма возник демон.

Вид у него был потрепанный. Стоял он как-то скособочась, крылья за спиной торчали тоже неровно, один глаз горел красным огнем, другой отливал фиолетовым, и в нем проскакивали оранжевые искры.

Видимо, коньяк все же действовал. Закашлявшись от дыма, я радостно крикнул «привет» и салютовал бутылкой. Демон шагнул ко мне и молча ударил кулаком в лицо.

Очнувшись, я обнаружил себя на полу. На моем матрасе полулежал демон.

– Козел, – флегматично сказал он.

Голова раскалывалась от боли, один глаз не открывался, тошнило.

Я покряхтел, потрогал голову, попробовал приоткрыть заплывший глаз, нащупал бутылку, вылил остатки на ладонь, протер глаз, лоб и щеку.

– Слушаю вас, – максимально вежливо произнес я.

– Почему, когда заработала сирена, ты остался у этой бабы? – склонив голову набок, спросил демон.

– Я тогда даже не успел ничего подумать, – начал оправдываться я, – сразу началось действие инфразвука, мы смогли только заткнуть дырку и тут же отключились. Как еще не поубивали друг друга…

– Это был бы лучший для тебя выход, жаль, невозможный, – перебил меня демон. – Ты знаешь, что такое гаввах?

Я испуганно кивнул.

– Даниила Андреева читал.

– Хорошо, – демон привстал и схватил меня за шею. Сжал пальцы, я захрипел. Другую руку он вонзил мне в грудь и вырвал сердце, кровь брызнула на потолок. Боль была чудовищной. Задыхаясь, я забился, демон прижал меня к полу.

– Смотри! – велел он.

Я и так не мог оторвать взгляда от сокращающегося на его ладони сердца.

Демон сжал когти, сердце забилось быстрее. Боль еще усилилась, хотя казалось, что больше невозможно. Возникло чувство, что меня выворачивает наизнанку. Демон еще сжал сердце, теперь оно не билось, а просто слабо трепыхалось в его руке.