– Вы удивлены?

– Ну, вы не славитесь добротой, – пожала плечами Персефона и тут же пожалела о грубости своих слов.

Аид стиснул челюсти.

– Я не славлюсь добротой среди смертных. Есть разница.

– И поэтому вы играете с их душами?

Бог сощурил глаза, и богиня почувствовала, как между ними, подобно беспокойным водам Стикса, нарастает напряжение.

– Кажется, я хотел больше не отвечать на ваши вопросы.

У Персефоны отвисла челюсть:

– Вы это не всерьез?

– Еще как всерьез, – ответил он.

– Но… как же мне тогда узнать вас?

И снова на его лице появилась та глупая ухмылка.

– Вы хотите узнать меня?

Девушка бросила на него сердитый взгляд.

– Вы вынуждаете меня проводить здесь время, так? Разве мне не следует получше узнать своего тюремщика?

– Как драматично, – ответил он, но на мгновение умолк, раздумывая.

– О нет.

Аид приподнял бровь:

– Что?

– Я знаю этот взгляд.

Он удивленно приподнял бровь еще выше:

– Какой взгляд?

– У вас такой… взгляд. Когда вы уже знаете, что хотите сделать. – Ей было странно произносить это вслух.

Его глаза потемнели, и он спросил низким голосом:

– Правда? – Аид сделал паузу. – А сможете угадать, что я хочу сделать?

– Я не читаю мысли!

– Жаль, – сказал он. – Если хотите задавать вопросы, я предлагаю игру.

– Нет. Я не попадусь снова на эту удочку.

– Никаких контрактов, – ответил он. – И вы ничего не будете должны. Только ответы на вопросы – как вы и хотели.

Персефона подняла подбородок и прищурила глаза:

– Отлично. Но я сама выберу игру.

На лице бога отразилось удивление, а потом он широко улыбнулся:

– Что ж, отлично, богиня.

– Название этой игры звучит ужасно, – пожаловался Аид, стоя посреди своего кабинета – комнаты с окнами от пола до потолка и огромным обсидиановым камином. Когда они вернулись во дворец, он нашел рубашку, и Персефона была этому только рада, потому что его нагота наверняка отвлекала бы ее во время игры.

– Вы сердитесь только потому, что еще не играли в нее.

– Звучит достаточно просто – камень побеждает ножницы, ножницы побеждают бумагу, а бумага побеждает камень, а как именно бумага побеждает камень?

– Бумага обертывает камень, – ответила Персефона. Аид поморщился, услышав ее ответ, и богиня пожала плечами: – Почему туз может подменять другие карты?

– Потому что таковы правила.

– Ну вот и тут правила таковы, что бумага обертывает камень, – отрезала она. – Готовы?

Они подняли руки, и Персефона не смогла удержаться от смеха. Увидеть, как бог мертвых играет в камень-ножницы-бумагу, должно быть обязательным пунктом в списке каждого смертного, что нужно успеть сделать в жизни.

– Камень… Ножницы… Бумага… Раз… Два… Три, – вместе произнесли они.

– Да! – взвизгнула Персефона. – Камень побеждает ножницы!

Она изобразила, как ее кулак ломает ножницы Аида, и бог заморгал.

– Черт, я думал, вы выберете бумагу.

– Почему?

– Потому что вы только что пели оды бумаге.

– Я делала это только потому, что вы спросили, почему бумага обертывает камень. Это же не покер, Аид, – здесь дело не в обмане.

Он взглянул на нее горящими глазами:

– Да неужели?

Она отвела взгляд и сделала глубокий вдох, прежде чем задать вопрос.

– Вы сказали, что имели успех с вашими контрактами прежде. Расскажите мне об этом.

Аид направился к бару в другой части комнаты, налил себе виски и сел на черный кожаный диван.

– Я предлагаю многим смертным один и тот же контракт уже многие годы. В обмен на деньги, славу, любовь – они должны отказаться от своего греха. Некоторые смертные сильнее, чем другие, и побеждают свои привычки.

– Победа над болезнью не имеет никакого отношения к силе, Аид.