– Располагайтесь, – Броссар показал на кресла, – я сейчас все устрою.

Михаил придвинул к столу плетеное кресло, в соседнее втиснул свое тело Кристоф.

– Дарио сказал, что вы русские, – он поправил рубашку на внушительном животе, –это правда?

– Правда, – кивнул Михаил, – я из Москвы.

– А ваша девушка?

– Она тоже родилась в Москве, – Михаил не стал уточнять статус Николь, – но потом вместе с родителями переехала во Францию.

– Как интересно! А где она живет?

– В Париже.

– Мы с ней ходим по одним улицам! И, наверное, могли даже встречаться! – обрадовался Кристоф. – Последние десятилетия люди так активно перемещаются. Меняют города и страны. Когда в середине прошлого века отец Дарио влюбился в балканскую девушку и переехал сюда жить, это было странно. Сейчас обычное дело! Но такое большое движение может подтолкнуть непредсказуемые перемены, – он вздохнул. – А кем вы работаете?

– Сейчас я работаю в музее.

– В музее?! – удивился Кристоф.

Броссар принес бутылку белого вина и три бокала.

– Дарио! – воскликнул Кристоф. – Твой русский гость, оказывается, тоже работает в музее!

– Так мы с вами коллеги? – Броссар посмотрел на Михаила.

– Я не профессиональный музейщик. Эта работа, скорее, случайность в моей жизни.

– Неожиданные события часто складываются в закономерности, – Дарио ввинчивал штопор в винную пробку. – А что за музей?

– Литературный. Музей-квартира одного русского писателя.

– Достоевского? – спросил Кристоф.

– Нет, Булгакова. Он прославился своим мистическим романом.

Дарио вытянул пробку и разливал вино:

– И все-таки не могли вы устроиться на работу в музей совершенно случайно. Какое у вас образование?

– Я окончил философский факультет.

– Дарио! – Кристоф заскрипел плетеным креслом. – В наших спорах неожиданно появился арбитр!

– Не думаю, что я могу судить чьи-то мысли.

– Не скромничайте, – Кристоф перебил Михаила. – Мы с Дарио любим поспорить, скрестить языки! И для баланса мнений третий собеседник нам часто просто необходим.

Дарио поднял бокал:

– Давайте выпьем за Сислея! За его гений.

Михаил попробовал вино: оно было превосходным. Кристоф поставил на стол пустой бокал:

– А кого считать гением? Вот Ротшильд, он гений? Как вы думаете? – Кристоф повернулся к Михаилу.

– Какой из них?

– Неважно. Пусть самый богатый.

– Для тех, кто считает богатство и влияние гениальностью, наверное, да.

– Каждый из нас в душе стремится к влиянию и богатству! И если Ротшильд или кто-то другой в этом преуспел, разве он не гений?

– По-вашему, гений тот, кто достигает наибольшего успеха? – уточнил Дарио.

– А есть другие критерии?

– У гения как минимум должен быть творческий любознательный ум.

– Ну знаете! – усмехнулся Кристоф. – Человек, не обладающий фантазией, миллиардов не заработает! Я же не говорю о лавочнике, который торгует сельдереем.

Возле стола появились Драгана и Николь. Одна держала в руках блюдо с сырами, а другая – большую тарелку, на которой лежали разрезанные тела апельсинов, яблок и персиков.

– Мы тоже хотим вина, – сказала Драгана, ставя на стол сырное ассорти.

– Конечно, – Дарио встал. – А Горан придет?

– Обещал минут через двадцать, – ответила Драгана, – мы как раз успеем завершить наш аперитив.

Николь села рядом с Михаилом и стащила с тарелки дольку апельсина. Дарио принес два бокала и вторую бутылку:

– Я чувствую, что одной нам не хватит. А Горан – это мой внук.

– И мой сын, – улыбнулась Драгана.

– Да, и ее сын. Не без этого, – подтвердил Дарио. – Молодой бездельник.

– Папа, ну зачем ты? – нахмурилась Драгана. – Расскажите лучше, что вы тут обсуждали.

– Мы говорили о гениях, – сказал Кристоф. – Дарио считает, что богатый человек гением быть не может.