Фалберт и Уц наблюдали за происходящим с вершины башни.

– Нам нужен план! – воскликнул задумчиво Фалберт, – Нам нужно запустить их в замок и окружить.

– Отец! Это же очень рискованно! Может лучше постараться взять их у ворот?

– Не думал я и не гадал, что крестьяне могут быть столь находчивыми и решительными, – посмеялся Фалберт и серьезным голосом добавил, – они оказались неплохими вояками, поэтому нужно подкрепление на крепостную стену у ворот. По углам нашего замка стоят башни, в которых есть несколько герольдов и слуг. Они могли бы встать на защиту нашей крепости. Но это восстание уже принесло много жертв, среди охраны замка и я боюсь подвергать такой серьезной опасности своих герольдов и других слуг, они и так уже сделали что могли.

– Я знал, отец, что ты очень добродушен, – сказал напряженно Уц, – но я считаю, что подвергать замок опасности еще хуже!

– Да, пожалуй ты прав, сын! Главная задача – защитить замок Уолтер! Сейчас я лично проведаю воинов и, если будет нужно, позову подмогу!

Несколько минут Фалберт потратил, чтобы дойти до своей армии. Там он увидел такую картину: двенадцать воинов против оставшихся двенадцати крестьян. Фалберт решил, что будет мудро использовать его секретный план в такой ситуации, при чем, можно будет не

звать подмогу. Синьор раздал приказы воинам и скрылся в ближайшей башне.

Воины подняли белый флаг, открыли ворота и спустились, инсценируя свое поражение. Крестьяне обрадовались, увидев белое знамя, и вошли во двор замка. Тут ловушка захлопнулась: внезапно их окружили воины синьора. Воины со всех сторон направили на восставших стрелы. Восставшие крестьяне были брошены в тюрьму, находившуюся по соседству с кухней. Восстание побороли, но проблемы и конфликты в замке с того дня лишь только начали нарастать!

Отец Тедерик покинул замок сразу же после восстания. Он поблагодарил хозяев дома и отправился в Мюнхен.

Эугену очень хотелось посмотреть на церемонию расставания с епископом, потому что он произвел на него большое впечатление. Мальчика поразило в нем все: и манера поведения, и торжественная сутана, и сложность и величие речей. Тедерик показался молодому пажу человеком из будущего, знающим больше других. Увы, хозяева замка запретили ему провожать священника в Мюнхен, а приказали отправиться на кухню и помочь Сигфриду и Зельде.

Проходя на кухню, Эуген услышал какие-то звуки, доносившиеся из тюрьмы. Ему стало не по себе, он сразу забыл о своих мыслях и мечтаниях, которые навеяли слова епископа о счастливых и святых местах на земле. Он вновь вспомнил восстание и его ужасы. Эуген посмотрел на дубовую дверь и засов тюрьмы и решил, что восставшие вполне заслуживают такого наказания, потому что они

могли убить всех мирных жителей замка Уолтер, а затем пошел на кухню.

Там Сигфрид и Зельда уже практически навели порядок. Оставалось только вымыть вертел, на котором жарилось мясо и несколько чугунов. Зельда мыла, а Сигфрид вытирал посуду куском материи.

Зельда пела себе под нос:

«Пляшут танец озорной

Ганс и Грета в выходной.

Под веселый перепляс

Сердце радуется в нас15».

– Я слышал эту песню! – вмешался Эуген.

– Это всего лишь народная песня, – сказал Сигфрид, ехидно улыбаясь, – где же ее мог услышать маленький дворянин?

– Я не маленький! – рассердился Эуген, – Я, между прочим, помогал вам во всех взрослых делах, я участвовал в сражении, а вы теперь пытаетесь меня обидеть?!

– Эуген, ты предал нас – ты остался ужинать с господином, совсем позабыв о нас!

Эуген вспомнил события вечера, когда после охоты Фалберт посадил его за один стол с собой.