Зал не был так переполнен, как в начале дня, а музыканты устали и перестали играть. Фалберт и Уц рассуждали о войне, а Эуген сидел с ними рядом и слушал их рассказы. Сигфрид и Зельда убирали пустые тарелки и отходы.

Тут звон усилился и прекратился. Все сидящие в зале увидели епископа, разговоры прекратились. Фалберт поднялся и низким поклоном встретил духовное лицо. Тедерик сел рядом с Эугеном. Мальчик был взволнован и рад, оказанному ему почету.

Когда Удо увидел, что епископ сидит рядом с новым пажом, а место с хозяином свободно, тогда он смело вошел в парадный зал и уселся на свободное место поблизости с господами.

– Я рад, синьор Фалберт, что ваш сын благополучно вернулся с войны. Я молился за него, как за родного, ведь я крестил его, – произнес епископ.

– Удо! Зачем ты пришел?! – сердито спросил Фалберт, – Не видишь, господа разговаривают?!

– Простите, господин, – сказал грустно Удо, собираясь уйти.

– Разве он нам мешает? – спросил удивленно Тедерик.

– Ладно, Удо! Останься! Что с тебя взять?! – сказал раздраженно Фалберт своему шуту.

Тедерик спросил Уца:

– Как прошел бой?

– Бой был нелегкий. Я надеялся только на милость Божью. Интересно, есть ли где-нибудь такая земля, где нет войн?

– Разные есть места на свете, – сказал Тедерик, улыбаясь своей грустной улыбкой, – есть земли похуже, чем наши, там едят люди друг друга! Нет, не в Бога они веруют там, а, пожалуй, в дьявола. Не слышали они ни о Рождестве Христовом, ни о святом его Воскрешении!

– О, Боже мой! – воскликнул со страхом в голосе Фалберт.

Уц усмехнулся и спросил:

– Откуда вы узнали об этом, милорд епископ?

– Аббат Николаус, с которым мне посчастливилось познакомиться, бывал на Святой земле11 и преодолел огромные расстояния в период крестового похода. Он-то мне и рассказал о разных чудесах. Сам я тогда удивился, какие разные обитатели живут в нашем мире. Не верю я в то, что всюду только войны и противоречия, думаю, есть земли, где нет греха, и где всегда поет птица Феникс12.

Тут в зал вбежал герольд. Он был очень взволнован и единственное, что он смог прокричать – это «восстание»!

Лицо епископа оставалось неподвижным и выражало спокойствие. Все остальные в панике заметались по замку. Фалберт закричал:

– Приготовьте луки и стрелы, будем отбиваться!

Кто-то побежал за стрелами, а кто-то искал укромные места в замке, чтобы переждать набег. Через несколько мгновений Эугена отозвал Сигфрид, а Тедерик оставался на своем месте и молился.

Сигфрид провел Эугена в башню, где находилась лестница, которая соединяла кухню на первом и парадный зал на втором этажах. Там, на лестничной площадке в стене была бойница13, она была столь укреплена, что в нее трудно было попасть вражеской стреле. Эуген впервые за свою короткую жизнь узнал, что такое восстание.

– Не бойся! – поддерживал его Сигфрид, – Это не так уж страшно, нужно просто стрелять из лука точно так же, как и на охоте. Смотри. Он мастерски выпустил стрелу и сразил бегущего к крепости мужика.

Эуген очень боялся восставших, а, как известно, сильный страх всегда перерастает в агрессию. Эуген взял второй лук с пола и начал стрельбу по крестьянам. Мальчики хорошо стреляли, но крестьян было очень много, из-за чего казалось, что ситуация на поле боя не меняется.

Это страшное восстание произошло из-за непосильного оброка14, возложенного Фалбертом Уолтером на крестьянские плечи. Такие восстания в замке Уолтер случались крайне редко. Ранее Фалберт уже поднимал оброк, но это не приводило к подобным происшествиям. Возможно, он потерял меру, и его жадность достигла небывалой силы. Все мужчины замка вооружились луками. Крестьяне тоже были вооружены неплохо, но, в отличие от обороняющих замка, у них не было доспехов и профессионального оружия. Однако восставшие превосходили численностью, что усложняло ситуацию для Фалберта Уолтера. Некоторые крестьяне, под натиском страха, отступали, но самые смелые добрались до ворот крепости Уолтер. Их было около двадцати человек, и у них были стрелы.