– Ну, кто лучше всех стреляет? – гордо сказал высокий, хлопнув себя рукой по груди.

– Давай еще! – не сдавался штангист.

И так они били, колотили пустые бутылки, пока они не кончились. Потом они стали стрелять в ворон и по кустам.

– Пошли отсюда, – испуганно прошептал Венька, толкая меня в плечо. Мой друг прижался к кустам, будто ожидал бомбардировки с воздуха.

– Пошли, – прошептал я. От страха у меня дрожали коленки.

Мы быстро смотали удочки, незаметно сели в свою лодку и потихоньку поплыли, чтобы охотники нас не заметили, мы уплыли подальше от нашего острова, откуда еще долго раздавались выстрелы. В воздухе летали вороньи перья и пахло порохом.

Горе-охотники забавлялись…

Мы с Венькой сидели на берегу реки и жгли костер. К вечеру, невдалеке от нас, послышался тихий говор и мы увидели двух путников. Это был дед, похожий на Льва Толстого, и мальчик лет десяти. Дед был в холщовой, старинной рубахе-косоворотке навыпуск, подпоясанной ремнем. Окладистая борода деда была седа.

Подойдя к нам, дед слегка поклонился и сказал:

– Здравствуйте, детки! Как рыбка ловится?

Я не успел открыть рта, как Венька поднял алюминиевый котелок и сунул его под нос старику. Тот покачал головой и протянул:

– Не-гу-сто!

Потом он присел отдохнуть у нашего костра, мальчик присел рядом. Воцарилась небольшая пауза…

– Как вижу, милки, плохо нынче ловятся рыбка. Плохо, что и говорить, – начал разговор старик, а потом продолжил. – А вот было время, когда я был таким же, как и вы, и рыбы в реке было много, очень много. Я тогда учился ловить, но больше приходилось наблюдать.

Старик передохнул, сделал паузу в разговоре и стал рассказывать дальше:

– Жил в нашем краю купец. Звали его Федор Иванович Долгов. Вот, значит. Странный был купец. Богатства ему было не занимать, поэтому он мог всю рыбу на базаре купить. Ан нет, была у него страсть порыбачить в свободное время. Сам-то он был из крестьян, поэтому и пристрастился с малых лет к рыбалке. А когда купцом стал, то он все на пару ловил с одним приказчиком. А мы, местные мальчишки, рядом крутились. Нам интересно было наблюдать, как они на английскую удочку ловили. Схпиннинг, так ведь, Минька, называется сейчас эта удочка?

– Да не схпиннинг, а спиннинг, – уточнил Минька и стал ворошить веткой угли костра.

– Ну да, я и говорю схпиннинг, ну такая удочка с кольцами и катушкой. Тогда ведь купцы другие были. В те времена купец копит, копит свое богатство, покупает, покупает, ну, например, Третьяков – был такой купец в Москве. Он почти все свое состояние на картины потратил, а потом – раз – и подарил их отечеству. Нда… Ну вот, а Федор Иванович любил у омута пудовых щук вываживать. Большой был мастер. А мы, мальчишки, рядом крутились. Когда у купца маленькие щучки попадались, он их нам отдавал. А если он был в хорошем настроении, то и якорьки нам дарил. А мы ему за это живцов ловили. Ну вот, также были купцы, – договорил старик и на несколько минут замолчал.

Венька придвинулся ко мне и шепнул:

– Вот, гад, буржуев защищает.

Я махнул рукой и ответил:

– Да ладно, пусть рассказывает, интересно ведь.

Старик, видно, забыл о чем рассказывал ранее, дернул внука за рукав и произнес:

– Минька, давай, пока светло, возьми котелок, да сбегай за водой, кашу сварим.

Потом дед обратился к нам:

– Не возражаете?

– Да нет, нам огня не жалко. Через полчаса каша была готова.

– Давайте и вы, милочки, отведайте нашей кашки, – предложил нам старик свою пищу, помешивая ее деревянной ложкой.

Мы не стали отказываться, потому что в воздухе был такой манящий запах, что мы о Венькой глотали слюнки. Уплетая кашу за обе щеки, Венька шепнул: