–Ну что ж, – с умилением глядя на забавного щенка, сказала бабушка Акулина. – С таким охранником вам никакой враг не страшен. Начнем-ка сборы в дорогу. Снарядим вас, как подобает!

И тут бабушка Живинки повела себя странно. Обращаясь к дальнему углу избы, где никого не было, громко сказала:

–Эй, спицы, вяжите рукавицы, да побыстрей-ка, и чтобы самогрейки!

В ту же секунду в углу раздалось тихое постукивание и пощелкивание. К великому удивлению Вани, прямо в воздухе повисли две длинные вязальные спицы и начали двигаться, словно ими управляли чьи-то невидимые руки. Спицы вязали! Да так быстро, что вязанье прибавлялось прямо на глазах. Пестрый клубочек шерсти, лежавший в корзине на полу, вертелся с сумасшедшей скоростью. Стук-стук-стук… Спицы мелькали все быстрее, и вдруг на пол упала связанная варежка.

Ваня ахнул:

–Вот это да! Волшебные спицы!

–Не спицы волшебные, а бабушка моя волшебница, известная на всю Снеговению Акулина – Вязальщица! Любые спицы может заставить все что угодно в один миг связать! – гордо заявила Живинка, и в этот момент на пол рядом с первой упала вторая рукавичка. – На, держи, это твои. В них у тебя никогда руки не замерзнут! Рукавички не простые, тоже волшебные, всегда греют так, будто только что их на печке высушили. Поэтому самогрейки называются. Никакой самый лютый мороз в них не страшен! И все, что моей бабушкой связано, имеет это свойство. Шапки, шарфы, свитера, все они – самогрейки.

Тем временем спицы все стучали и стучали, а на пол продолжали падать вязаные вещи. Помимо рукавичек Ване достались шапочка с большим мохнатым помпоном, длинный пушистый шарф, свитер с высоким воротником и носки. Все вещи были яркого красного цвета с орнаментом из белых снежинок. Мальчик примерил обновки и сразу вспотел от их жаркого тепла.

–Нарядный-то какой! – Живинка улыбнулась и всплеснула руками.

–Красавец, – добавила, кивая головой, бабушка Акулина.

Белая ворона, преследовавшая ничего не подозревающих Ваню и Живинку, все перелетала с дерева на дерево, оставаясь незамеченной, до тех пор, пока не кончился лес. Дальше, перед деревней, простиралось снежное поле, и прятаться птице было больше негде. Ей пришлось покинуть укрытие и лететь следом, держась очень низко, чтобы в случае опасности нырнуть прямо в снег. Дети шли, не оглядываясь, и болтали о чем-то, но разобрать слов Леденюха, а это была она самая, не могла. Подлететь поближе было слишком опасно. Противный пес то и дело останавливался и нюхал воздух, даже рычал иногда, словно чуял ее. Того и гляди разразится лаем! Девчонка как назло зачем-то вылепила его из снега и оживила! Если бы не мерзкий пес, держащий ухо востро, может быть, Леденюхе удалось бы услышать что-нибудь важное и полезное. Но до слуха ее долетали лишь обрывки звонкого смеха, приносимого ветром, да хруст снега от их шагов.

И все-таки чуть раньше Леденюхе удалось подслушать разговор детей о Великом Благовее, поэтому ведьма знала, что вскоре они отправятся на его поиски. Уже много-много лет, десятилетий, а может, и столетий (кто их считал?) Леденюха мечтала найти дорогу к Повелителю Времени и Пространства. И если бы нашла, то, вне всякого сомнения, заставила бы его (нашла бы способ!) открыть для нее двери в Явь-Мир. А там.... Там для Леденюхи наступило бы настоящее раздолье.... Там бы она развернулась по полной! Не только утолила бы свой вечный, никогда не утихающий до конца голод, но и почерпнула бы огромные силы, которых ей хватило бы на самые смелые мечты… Такие смелые, что мечта уничтожить Деда Мороза была самой скромной из них. Ведьма Леденюха хотела править не только Снеговенией, а обоими мирами на этой планете, Явь и Неявь Мирами. А может, и до других планет бы добралась! Правда, ей не было известно, есть ли подобные миры на других планетах, но допускала мысль, что должны бы быть. Тогда Леденюхе не пришлось бы прятаться в жалком вороньем обличье и трястись от страха. Или отсиживаться в укромной ледяной пещере, обессилев от голода. Тогда бы все знали ее в лицо и кланялись бы ей в ноги! Тогда у нее всегда было бы вдоволь живой и теплой еды! Размечтавшись, ворона даже потеряла бдительность и чуть не попалась на глаза детям. Почти у самой деревни противная собачонка вдруг начала пронзительно гавкать. Птица села на снег, закрыла красные глаза, сунула черный клюв под крыло и замерла, слившись с белым фоном. Она очень боялась, что, увидев белую ворону, Живинка узнает в ней ведьму, и план Леденюхи рухнет. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что дети уже прошли в ворота сквозь снежную стену деревни, и поспешила следом. От стены исходил звук, издали похожий на вой ветра. Ведьма знала, что это поющие снеговики. Не раз она пыталась подобраться к деревне поближе, но те начинали оглушительно выть, словно дули в трубы. Вот и теперь, завидев приближение белой вороны, они подняли тревогу. «О, загудели, загудели…», – пробормотала про себя Леденюха, перелетая над снеговиками и вызвав тем самым их неистовый вой. Ворона направилась к крыше того дома, в который вошли дети, и устроилась поближе к печной трубе в надежде услышать, о чем будут говорить внутри.