– А вы как здесь оказались? – продолжал расспрашивать великан: – Заблудились что ли, или как? —
– Или как! – лукаво улыбнулась проснувшаяся Миенерла. Судя по её поведению, она ни капельки не растерялась. А вот у Сеньки так даже голос пропал от неожиданности. Досадуя на себя, он прокашлялся и робко спросил:
– Вы кто такой, дяденька? —
– Смирлом меня кличут. – Рассмеялся великан и добродушно потрепал мальчика по вихрам.
– А меня – Минерлой, – протянула ладошку девочка. Сенька тоже назвал свое имя, а Минерла добавила:
– Вы не подумайте, что он странный. Он с зелёного солнца пришел! —
– То-то я смотрю, обличье не ростомеровское. – вымолвил великан, пристально рассматривая мальчика:
– У наших мальчонок ни у кого таких золотистых волос не будет. И брови не фиолетовые, а словно угольком разрисованные. Да и одежда малость странноватая… – хмыкнул Смирл. Он сел рядом, и дети, перебивая друг друга, рассказали новому знакомому и про колодец, и про золу, и про погреб, и как бежали изо всех сил, пока не оказались здесь…
– Да, возвращаться вам не следует. – Рассудил великан и поднялся: – Заберу-ка я вас к себе. Пока с дочками моими поживете, а там видно будет. —
Так они и пошли с дядей Смирлом. Вернее, шел один великан, а они ловко устроились у него на плечах. Потому и первые заметили дом великана.
– Ого-го-о… – присвистнул Селезнёв. Ничего себе домище! Он-то в городе у себя и не такие видел – этажей в двадцать. Но тут – дом одноэтажный, а раза в три выше великана. Окна – трамвай проедет, не зацепится. Крыша дома отливает серебряной краской. От неё вниз спускаются рыже-фиолетовые ветви. Листья крупные: многоугольные, на салфетки новогодние похожи. Сад перед домом. Во дворе качели видны. На качелях две девчонки резвятся.
– Дочушки-и… Встречайте гостей. – Позвал Смирл.
Дочек великана Лекона и Лерина звали. Ростом они где-то с Сеньку. Обе лупоглазенькие, пухлогубые. И носики одинаковыми круглячками на лице располагаются. Сестры, сразу понятно. А одеты не много по разному. У Леконы платье синее, банты в подоле – белые. У Лерины, наоборот, платье белое, а банты – синие.
Подружились быстро. Много ли детям надо? Да и Хора помогла. Так звали птицу, что жила за сеткой у фонтана. Светло-зелёная вода тремя поющими ручейками бежала из трех серебристых чаш в круглое маленькое озерко, опоясанное тёмным камнем. Рядом с фонтаном росло высокое, но удивительно тонкое деревце (не толще Сенькиной лыжной палки). Ветви гладкие, листья мелкие – мелкие, словно фиолетовые мушки, облепившие кору со всех сторон. И висят гроздьями алые продолговатые ягоды, источающие далеко вокруг мятно пряничный запах. На одной из веток сидела птичка, очень похожая на воробья и чистила пёрышки. Сенька сначала разочаровался, что он – воробьев не видел, что ли? Но когда птица безбоязненно уселась на плечо Лерины и негромко, но очень внятно проговорила: «Хоро-о-о-ошшооо! Хо-ор-ро-шшшо…», он в изумлении спросил:
– Ничего себе воробушек! Так у вас тут и птицы разговаривают? —
– Нет. – Поправила Лерина: – Птицы – они глупые! Всего-то два слова и знают: «хорошо» и «больно». Только наша – смышлёная. —
– Мы Хорочку в лесу нашли, крыло ей подбил кто-то, а папа – вылечил! С тех пор она у нас и живет. – Добавила Лекона. Сенька пригляделся внимательней. О чем – то эта птица ему напомнила, а вот о чем?…
– Хор-ро-о-о-шооо… – подтвердила птица, пристально глядя на Селезнёва.
– Давайте возьмем её с собой, да пойдем играть. – Предложила Лерина.
– Не торопись, доча. Может быть, гости отдохнуть с дороги хотят. А уж пообедать им просто не обходимо. – Напомнил дядя Смирл.