Я снова нервно забегал по крохотному пятачку ДКашного закулисья. Мне ничего не оставалось делать, как обратиться к единственному безотказному средству. Приняв решение, я тяжело вздохнул и снова двинулся в сторону рокеров. Они так же невозмутимо сидели на полу, дергая за струны гитары и не обращая внимания на орущую и грохочущую сцену.

– Я хорошо заплачу, – проорал я волосатому прямо в ухо. Тот поднял на меня невозмутимый взгляд и спокойно спросил:

– Сколько? – я прочел вопрос по его губам.

– Двести, и работаете час, – проорал я в ответ.

– Триста, – показал он три пальца.

– Хорошо, договорились, – кивнул я и полез в карман за авансом. Особо кочевряжиться мне было не с руки. Да и мой бюджет вполне вписывался в новую схему концерта. Я серьезно сэкономил на «звездуне» – его гонорар, который я заблаговременно забрал в дирекции ДК, лежал у меня в кармане, и теперь я мог распоряжаться им на свое усмотрение. Зал сегодня был битком, и мне оставалось только как-то умудриться успокоить зрителей. Конечно, такой наглости, как подмена артиста, они от меня никак не ожидали, и мог разразиться грандиозный скандал. Но надо было любой ценой спасать ситуацию. Если все обойдется, то я еще и заработаю на этом засранце!

Разыскав за сценой слегка нетрезвого конферансье, я сообщил ему об изменениях в программе. Он тут же протрезвел, и глаза его стали абсолютно круглыми как новогодние елочные шары:

– Рокеры? Да вы что! А где этот, на которого народ пришел?

– Этого не будет, – коротко ответил я, не вдаваясь в подробности.

– Понял. Не вопрос! – конферансье был опытный. – Как объявлять будем? – живо поинтересовался он.

– Да наплети что-нибудь про лауреатов. Какой там недавно конкурс был в Европе? Я не помню. Я в роке слабоват, – пожаловался я. Конферансье сделал понимающее лицо.

– Не переживай. Чё-нибудь слепим. Великобритания подойдет?

Я кивнул:

– Валяй!

Сцена, наконец, заткнулась. «Трусы», весело вереща, стайкой убежали в гримерку. Зато зал, разогретый «цветными трусами» ожил не на шутку. Свист и крики, доносившиеся оттуда, говорили мне, что публика готова ко встрече с кумиром. Толпа ждала зрелища и жаждала любимых песен. Я поежился и тоскливо посмотрел в сторону рокеров. Что же сейчас будет? Этого не мог предсказать никто.

Рокеры привычно поволокли на сцену свои тяжеленные мониторы. Одновременно с ними на сцену выскочил радостно улыбающийся конферансье и, не обращая никакого внимания на флегматичных рокеров, воскликнул:

– Друзья! Начинаем второе отделение нашего концерта, – я услышал его чрезвычайно профессиональный голос, от которого за версту несло искусственным энтузиазмом. – Сейчас перед вами выступят лауреаты двенадцатого международного ливерпульского фестиваля рок– и поп-коллективов. Встречайте!

Рокеры застыли посреди сцены, словно их остановил стоп-кадр. Они ошалело провожали взглядами резво скачущего подальше от сцены конферансье, не понимая, кого именно сейчас объявил этот веселый румяный человек. Мгновенно сориентировавшись, я подхватил ситуацию. Высунувшись из кулис, я заорал страшным шепотом:

– Это вас объявили, вас! Начинайте! – И активно замахал руками, делая знаки, что, мол, можно приступать к музыке. Рокеры, поняв, что все в порядке, оттаяли и снова как ни в чем не бывало принялись загромождать сцену своей аппаратурой.

В зале воцарилась подозрительная тишина. Видимо, зритель пытался переварить полученную информацию. Кое-кто уже почувствовал подвох, но еще не вполне осознал, где он закопан.

Срочная замена артиста – вещь нетривиальная и не часто встречающаяся. И поэтому требуется некоторое время, чтобы люди поняли, что вместо приятной для слуха незатейливой попсовой мелодии сейчас на их барабанные перепонки обрушится настоящая Ниагара звуков. Такую замену не каждый в состоянии осознать до конца, пока это не произойдет наяву. Тишина в зале становилась назойливой. Это был плохой знак. Рокеры тем временем закончили с аппаратурой и теперь настраивались. Нестройные аккорды вывели публику из ступора.