Выйдя из калитки, Артём, сунув руки в карманы, повернул налево: их дом стоял предпоследним на этой улице под названием «Лесная» – дальше шла околица. Когда-то, ещё в советское время, огороженная пряслом, как бы обозначавшая пунктиром конец населённого пункта, за которым шло бывшее, тоже очень давно, лет 15 назад, колхозное поле. Его разделяла просёлочная дорога, и успешно зарастающее берёзами, ёлками, соснами – и сажать не надо, как это делалось в пору его юности. Артём помнил, как ещё в 70-х годах прошлого века, на этом обширном участке государственной земли трактористами распахивались поля, и в августе стеной стояла густая рожь или пшеница, и как они в ней играли в прятки, а в конце лета, когда комбайнёры смолачивали культурные злаки, колхозники смётывали огромные стога, на которых они чехардили напропалую.

До леса было рукой подать – минут восемь- десять ходу. Дорога – отнюдь не на Люксембург, – в выбоинах, углублениях, колеях и ямах, заполненных дождевой водой, причудливо, делая загогулины и петляя, плавно спускалась к лесу. Небо, того и гляди, как будто намеревалось пролиться очередной порцией холодной воды: набухшие сырью, серые бесформенные образования, какие люди на заре своей юности, придумали им поэтический термин – «тучи», низко ползли над головой. Холодный, сырой ветер порывистыми волнами накатывал прямо в лицо, обдавая ледяной, микроскопической, дождевой крошкой и сбрасывая остатки воды в пространство. Впрочем, после кружки браги, ненавязчиво вступающей в голову, этот атмосферный негатив чувствовался не так резко, как если бы Артём был совсем трезвый. Однако, и того эмоционального подъёма, настроения, какой обычно бывает после принятия первой дозы алкоголя, и на какой он рассчитывал, что дорога будет веселее, и окружающий ландшафт ненавязчиво будет радовать глаз, хоть и в пасмурную погоду, выпитая кружка браги не дала ожидаемого результата, наоборот – притупила восприятие, опуская его ещё на одну ступень суточно-климатического депресняка. Ладно, подумал он, смиряясь и утешая себя, похожу по лесу, разгоню кровь, пропитанную алкоголем, проветрюсь. Грибы, как таковые, искать он не собирался – так, для отмазки от совести, а побродив по лесу и стараясь не промокнуть, вернуться через полчаса домой.

Войдя в березовый перелесок, слева от дороги, – он всегда начинал грибные походы по такому сценарию; на этом участке предлесной зоны генерала Буреломского он знал грибные места, – когда свернул с дороги в низину, влез чуть ли не по пояс в густую сырую траву и сразу слегка промокнув, понял, что попал с этими грибами и, поход будет сложнее, чем казалось, когда он балдея в неге тепла и уюта избы лежал на диване, а ведь не новичок в этом деле. Не пройдя и десяти шагов в густой, путаной, высокой траве, где вообще не было гладкой поверхности – кочка на колдобине, где каждый шаг давался с трудом, он промок до пояса, – не помогли и прорезиненный плащ с высокими сапогами, Артём стал ругать себя за свою легкомысленность. Им начало овладевать отчаяние. Дурак я, зачем поддался на уговоры, ведь и так было ясно, как алмаз под стеклом в хранилище, – какие грибы в такую погоду. Маманя совсем из ума выживает. Или специально меня спровадила, чтобы не мешал смотреть сериал во второй раз, переживать за дикую ангелину, потерявшую крылья в борьбе за личное счастье. Ладно, похожу минут десять- пятнадцать не углубляясь в дебри и пойду домой. Тем более, он вспомнил, если и правда грибы появились, он по любому, хоть несколько штук а найдет на своих местах. В этом невзрачном редком березняке всегда были грибы подберёзовики когда начиналась их пора.