Лёшка уверил электронного друга, что смеется не над ним, и вообще, он здо́рово придумал.

– Тогда пошли. Твой эмоциональный фон вернулся в норму, зато организм начал охлаждаться. Простуда – плохое приключение.

Действительно, утреннее солнышко затянули облака. Да еще позвонила мама, спросила, почему он так долго стоит на этом углу, может, напали хулиганы? Лёшка успокоил маму и вприпрыжку направился домой.

Дома выяснилось, что мама наблюдала за Лёшкой не только после школы, но еще и утром. Когда Лёшка зашел на кухню, красная точка на мониторе совместилась с красным квадратиком.

– Я научилась изменять масштаб, – похвасталась мама. – То делаю карту маленькой…

Мама кликнула мышкой. На экране появился план поселка – такой сжатый, что виден и Петергоф, и залив, и даже уголок Кронштадта. Точка полностью слилась с квадратиком.

– …то большой, – продолжила мама.

Теперь на экране был только участок с планом домика. На этот раз красная точка оказалась чуть-чуть в стороне от квадратика. Лёшка положил руку на ноутбук – точка и квадрат слились.

– Хватит играть, – улыбнулась мама, – мой руки и обедать.

– Лёша, ты почему на том углу задержался? Там была собачка? – спросила Катюша.

Катюшка совсем не боялась собак. Если встречала на улице собаку, то старалась ее погладить и потискать. Если собака гавкала за забором, Катюшка никогда не позволяла брату себя увести, пока он не скажет, что это за порода.

– Нет, просто дом прикольный. Как будто восточный дворец. Это…

– Мавританский стиль, – подсказал МИК.

– Мавританский стиль. Башенки высокие, с окнами, будто в них принцессы живут.

Катюшка вздохнула. Дворцы с принцессами она видела в книжках и мультиках. Собака – куда интереснее.

Лёшка заторопился в ванную. Еще дождется, что мама начнет допытываться, почему он так долго глазел на мавританский стиль. Придется врать и дальше, а правду говорить нельзя: мама очень боится военных находок, оставшихся с войны. Ее брат в школе бросил с ребятами мину в костер, хорошо, лишь оглох.

«Еще и Катюшка будет подглядывать», – печально подумал Лёшка, споласкивая руки под бьющей струей. Потянулся к полотенцу…

– В раковину утекло двадцать процентов вредоносных бактерий, угнездившихся на твоих ладонях и запястьях, – вежливым, но издевательским голосом сообщил МИК. – Ты лапал мяч, когда бил штрафной, ты хватался руками за траву, а сейчас почему-то решил только смочить пальчики.

– Ты проанализировал мои руки? – изумился Лёшка. – Точно осталось восемьдесят процентов бактерий, а не семьдесят семь?

– Нет, я предположил. Если я скажу, что ты смыл четверть бактерий, тебе станет легче? – столь же ехидно спросил МИК.

– Может, ты рекламируешь жидкое мыло? – проворчал Лёшка.

МИК проигнорировал такое обидное предположение. Поэтому Лёшка вздохнул, мысленно похвалил папу за настоящий водопровод в загородном домике, выдавил на ладони увесистую пригоршню жидкого мыла, ожесточенно растер, смыл грязноватые струйки и лишь после этого потянулся к полотенцу. Но тут же передумал и заодно вымыл лицо, сняв очки.

– Молодчина! – одобрил МИК. – Сейчас все твои ручные бактерии плывут на очистную станцию и стонут: «Что за Всемирный потоп?!»

– Молчи, пока я их жалеть не начал… – вздохнул Лёшка.

После обеда Лёшка остался дома. Из-за пробежки побаливали ноги, идти никуда не надо, да и стемнеет скоро. Мама наконец-то включила телевизор. Перед этим сказала: «Хорошо, что ты рядом, можно не наблюдать».

«Она что, так и будет десять дней сидеть с планшетом, пока эксперимент не окончится? – подумал Лёшка. – Еще ей понравится за мной подсматривать. Потратит все деньги, которые получила, чтобы купить мне обычный родительский браслет. Впрочем, зачем? Я и прежде почти не гулял».