Какангел положил на стол инструкцию, собрал нужные флаконы, банки и лоточки.

– Приступаем, – он деловито поправил очки и подтянул сползшие краги. – Сначала отрежем нужного размера стекло.

– Какангел… А можно?.. – несмело предложил Очертяка.

– Что – «можно»? – Какангел был сосредоточен.

– Можно мы сделаем зеркало из моего стекла? Я уже отрезал…

Очертяка полез за этажерку у ближней стены и вытащил небольшой свёрток. Распаковав его, он протянул Какангелу пару стёкол размером со сковородку для блинов. Видимо, вначале они задумывались автором как круглые, но рука мастера дрогнула. Линия обвода шла замысловатым путём, лишь издали намекая на окружность. Но Какангел был очень доволен. Он поздравил друга, ласково потрепав его пушистые уши, и вручил знатному стекольщику спелый кюлот, извлечённый из недр огромного фартука.

Работа закипела. Оставив одно стекло про запас, второе пушканы отполировали особым составом и куском старой фетровой шляпы, которую когда-то дедушка Какангела привёз с острова Сардиния. Сильно траченная молью, за долгие годы шляпа утратила былое великолепие, но Какангел никак не мог расстаться с ней. Некоторое время в шляпе жила семья удодов, а после стирки, которую учинил хозяйственный Очертяка, шляпа годилась разве что на протирку мебели.

Очертяке было поручено измельчить и просеять кусок пемзы для обработки стекла перед серебрением. Пересыпая готовый порошок из мельницы в блюдце, пушкан так осторожничал, что чихнул. От знаменитого чиха Очертяки книги сыпались с полки, а если дело происходило за завтраком, яичницу-глазунью сдувало на подоконник. Просеянный порошок разметался по всей мастерской, а самого Очертяку вместе с мельницей и ситом отнесло в угол между этажеркой и шкафом. Какангел поспешил к другу. Бегать в крагах, да еще плотно завёрнутым в фартук, очень неудобно, и Какангел, и без того не слишком устойчивый, пару раз упал, наступив на полу фартука. Наконец, оба пушкана, кряхтя и отряхивая друг друга, попробовали вернуться к работе.

Но порошок затуманил очки, скрипел на зубах, щекотал носы, покрыл летучей сединой шёрстку.

– Давай пропылесосимся! – предложил Какангел. – Сначала я тебя, потом ты меня.

Ручным пылесосом, осторожно, Какангел обработал части очертякиного тельца, видневшиеся между крагами и фартуком. Потом за дело взялся Очертяка. Он уже заканчивал с ногами Какангела, когда вдруг снова чихнул. Дрогнувшая лапа переключила пылесос на полную мощность. Тот взревел бешеным зверем, сорвал крагу с приподнятой ноги, потом присосался к какангеловской спине. Ойкнув, Какангел попытался дотянуться до пылесоса, но, будучи спелёнатым обширным фартуком, только завертелся волчком. Тем временем Очертяку снова отнесло в угол, к этажерке. На этот раз на него упала коробка с ветошью. Какангелу все-таки удалось стряхнуть с себя электрического вампира. Потом он извлёк из-под старых носков и обрывков рубашек притихшего Очертяку. Ни слова не говоря, пушканы поправили очки и продолжили работать.

Почти не дыша, Какангел колдовал над двумя фарфоровыми мисочками с жидкостями. В одну из них он добавил кислоты и небольшой кусочек серебра, а в другую насыпал сахара. Смеси меняли цвета прямо на глазах. Очертяка с благоговением следил за работой друга и грел лампочкой стекло. Потом прошептал:

– Что делаешь?

– Растворы для серебрения, – шёпотом ответил Какангел, помешивая жидкости стеклянными палочками. Сильно пахло аммиаком, и Очертяка прикрыл лапой нос. Какангел покосился на него.

– Если собираешься чихать, лучше выйди.

Очертяка нажал на переносицу, чтобы не чихнуть. Уходить ему не хотелось.