– Карро, сыринье добавлинье? Густо? – сказала миловидная синьора-мышь, по-видимому, жена хозяина. Пипита не услышала, что ответил синьор – от пыли у нее засвербило в носу, и она оглушительно чихнула.

– Мамма! Мамма! Кошани! – всполошились испуганные мышата.

– О, мама миа! – вскричал отец. – Проклято кошано! О!

Он бросился к выходу, но наткнулся на Пипиту. Долгое время они, молча, разглядывали друг друга. Дети бросили еду. Робкие прижались к матери, а те, кто посмелее, повскакали со своих мест и, перешептываясь, стали с любопытством рассматривать нежданную гостью.

– Пиколло…, мышано…, сериньо…, – ловила она обрывки фраз.

– Синьорина? – наконец недоуменно спросил хозяин.

Пипита молчала. Она сама невольно засмотрелась на хозяев: их темные шкуры отливали синевой, глаза были огромны как маслины, уши, точно китайские веера, поражали своей прозрачностью и округлостью. Даже в испуганных детях уже виделись грация и благородство.

– Синьорина? – вновь повторил сеньор мышь, – ке? Ке случито?

– Я заблудито, – в тон ему ответила Пипита, и сама удивилась, что так легко понимает чужой мышиный язык. Многие слова были похожи, отличаясь только окончаниями.

– О, мио мадре! – занервничал отец семейства, – проходире, проходире. Нон боязиньо, – попытался успокоить он свою семью.

Когда мышка вошла, один из самых смелых отпрысков подбежал к ней и пребольно дернул за хвост. «Пиетро! – нахмурилась мать, – седире, седире, сеньорина, – хозяйка старалась улыбаться, но в ее глазах по-прежнему была тревога. Пипита аккуратно присела вдалеке. От приветствия Пиетро хвост заныл.

– Близито, близито, – хозяин подвинулся, чтобы пропустить ее.

– Нон, нон близито, – попыталась возразить хозяйка, – синьорина болиньо?

– Чесира! – сердито шепнул муж.

– Нон болиньо, – не растерялась Пипита, – я – руссо, руссо мышано. Мы просто серые и маленькие, – закончила она про себя.

На новом месте Пипита долго не могла заснуть. Пол здесь был жестковат, и разные мысли бродили в ее беспокойной голове: «Странные они какие-то: ростом с крысу, глаза гораздо больше моих… Я маленькая, серая, драная и совсем не похожа на них». Раздалось шуршание и испуганный писк – это среднему, Пиколлино, привиделась во сне кошачья лапа. Ему часто снились кошмары.

– Все-таки хорошо, что я их понимаю, – довольно потянулась мышка, начала зевать и не заметила, как уснула.

Прогулка

Утром Пипита проснулась позже остальных, заспалась. Шестеро маленьких итальянских шустриков догрызали зерна, хозяин читал «Утренний писк Италии» – местную газету.

– Быстрино, быстрино, – суетилась синьора – мышь. – Дети опаздывали в ближайшую квартиру ученого-биолога. Там пушистый старый профессор Джордано учил их правильно грызть книги. Сеньора Чесира встретила заспанную гостью измученной улыбкой:

– Комме спато, синьорина? – выдохнула она.

Когда Чесира поставила перед Пипитой миску с жареным ячменем, серая синьорина смогла поблагодарить ее уже по-итальянски: «Грацие, синьора Чесира». Чесира улыбнулась, но тут же снова стала дергать своего последнего сыночка: «Быстрино, быстрино, Пиколлино».

Наконец, когда маленькие зерноеды ушли, синьора – мышь предложила Пипите:

– Синьорина желатто посмотрето ла городино? Андриано, покажито ла Венецио ностра гостито, – обратилась она к мужу, который давно уже прочитал газету и сидел без всякого дела.

– О, синьорина! – хозяин встрепенулся, отбросил газету и подошел к Пипите, – желатто увидето ностро городино? – И, прежде чем Пипита успела сообразить, что ей хотят показать, они с отцом семейства уже быстро шли по подполью, почти летели. Но вот мыши выбрались на поверхность и, лавируя между ногами прохожих, добежали до большой площади. Точно что-то громадное, гремящее, поющее обрушилось на нашу странницу и придавило ее своей необъятной массой. Впереди был дом, нет, скорее дворец, сразу напомнивший мышке о своей первой любви, ибо он был столь же наряден и торжественен как слон на цирковом параде. Купол его до пронзительного писка был похож на шапочку Туту с бубенчиками. Узоры, окаймлявшие окна, были точно праздничный рисунок на попоне, и казалось, что вот-вот этот каменный великан затрубит и пойдет по городу.