А в Москву я вот как попал.

Я и так, когда «рисовал» в штабе секретные документы,

«прикидывал хуй к носу», что неплохо бы уехать в Москву попробовать себя на поприще крутого ёбаря, то есть поступить в какой- нибудь гуманитарный институт, туда много идут учиться красивых интеллигентных начитанных в плане поэзии и прозы, симпатичных девчонок, – если использовать терминологию прикрытия, ведь многие парни из провинции и имеют сокровенную мечту поступив в тот или иной институт поёбывать московских красавиц, у кого же есть какой- нибудь дар мыслят более перспективными категориями – становятся художниками, музыкантами, поэтами преследуя все ту же цель- засаживать столичным девицам, (при условии – надо сделать оговорку, – если они уже не прогрессирующие импотенты – вялые дрочеры к восемнадцати годам, тогда ни о каких бабах и речи быть не может, в крайнем случае жена, чтобы родила спиногрыза и для создания иллюзии типа семейного счастья), но цель целью – они имеют, а с Москвой шутки плохи: она сразу ставит на место таких романтиков – выматывает и высасывает всю мужскую энергию, и, по прошествии какого-то времени, обычно лет десяти- пятнадцати а то и меньше, если кто-то из них и достигает цели становится поэтом, музыкантом, художником, инженером- строителем а так же становится алкашом- пивососом, обжорой, стерильным додиком, а когда и педерастом как… некоторые популярные певцы, то тут уже не до баб, как говорится не до жиру, быть бы живу… А этот институт как раз подходил мне по профилю – изучать гуманитарные науки вместе сидеть на кафедре с красивыми умными девчонками со всего Советского Союза, даже может быть дочь первого секретаря райкома партии Казахстана, интересно мне было посмотреть, что за Шаганэ – белорус запал а тут представился случай, что я решился на эту авантюру окончательно, по наколке одного ары. (Но это я так мечтал, сидя в Штабе, что припарю в Москве какой-нибудь красавице и напишу фундаментальный труд «Как из ничего сделать что-то, или на повестке дня одна хуйня». «Припарить» – то я там конечно «припаривал», но далеко не таким красавицам, каким мечтал, и учился не в институте, а в ТУ-78 на маляра, а уж о фундаментальном труде вопрос и рядом не стоял, чтобы я его).

Дело была так.

Где-то в середине августа

(я уже успел сходить к продавщице, удачно получилось, и все почти так, как Виктор дал краткий инструктаж, я даже удивился, как легко познакомился и договорился в первый раз, когда зашел в магазин, где она работала в военторге. Там сигареты неплохие продавались настоящий «Кэмел», но дорогой, и хорошее марочное вино, тоже дорогое. Неплохое снабжение было в военном городке офицеров и их семей в то время, это нас солдат – хуету бараковскую кормили – низкокалорийным невкусным жидким жратвоганом, – договорился с ней о свидании, а в следующий раз пришел в рощицу, типа парка, с фонтаном, лавочками и постриженными но высокими кустами, куда мы «забили стрелку» (кстати, это сленговое словосочетание, как и много других, пришло от московских хиппи – я у них так научился говорить – во второй половине восьмидесятых, и только уже в девяностых эти термины перекочевали в массы через поп-певцов), с бутылкой портвейна. Нам перед этим дали солдатскую «получку» – три восемьдесят, я еще у парней занял два рубля, чтобы хватило на вино, сигареты, цветы для дамы, шоколадку, я хотя и простой парень, но женщинам в первое свидание всегда цветы покупаю, и ещё чего-то уже не помню. Выпили мы с Валей в укромном уголке, на траве постелили клеёнку, она взяла вместе с закуской – предусмотрительная дама, за плотной стеной какого-то кустарника с ягодами, оказалась женщина компанейская, болтушка, как выпила— «хи-хи, ха-ха», мне с ней легко было общаться, поговорили, начали целоваться, я сначала потрогал её за грудь, нагло ладонь под лифчик сунул и погладил сосок, крупный, как нос у дикобраза, – вот это реальный кайф – это не клей нюхать и курить траву, грудь у нее оказалась горячая и мягкая- мягкая, классная настоящая пышная женская грудь, что мне всегда нравилось у женщин, чтобы все из прелестей было свое настоящее, мясо-молочное, а не целлулоидно-вискозно-полимерное (как теперь становится модным в продвинутых типа цивилизованных странах), приключения на Боевом Дежурстве, и в казарме шалуна я рукой – бля буду, не трогал… ну, может пару раз… а бром – хуйня, что дряхлые вожди компартии придумали – подмешивать в чай. Если «амбарцумян» хорошо стоит, никакой бром ему не помеха, а если не стоит и виагра не поможет… мне очень тогда понравилась грудь у продавщицы, (еще бы не понравилась, когда вообще никакой годами не мацал даже самой висячей сморщенной), несмотря на то, что она в лифчике была у нее там притулилась, у меня сразу же в армейских брюках орган мой интимный который хуем называется, встал как каменный, чуть пуговицы на ширинке не полетели, и начал зудеть, она не откинула мою руку, значит, думаю, можно развить успех, я и взялся развивать: к ней под платье полез другой рукой в трусы… Я, к слову сказать, когда выпивал, такой наглый становился с прекрасным полом, особо не церемонился: десять-пятнадцать минут поговорю и приступал к активным действиям, снял трусы, она особо-то и не сопротивлялась даже мне помогла одной рукой, приподняв зад, белый и пухлый— он у неё там такой был в наличии; на таком «станке» мэну, понимающему толк в этих делах – работать и работать; поставил ее в коленно-локтевую позу, взял в ладони пухлые «булки», как вдул… и сразу кончил не успев сделать и десяти движений… вот как истосковался в армии по женскому телу, отдавая долг Родине… только собрался вытащить «макивару», тут она взмолилась: «Погоди, Андрюша, побудь со мной маленько!»  Как в песне поется, и рукой меня к себе прижимает. «Молодец, Валя, – это я ей, – хорошо, радость моя, только я еще выпью, если не возражаешь.» – «Конечно» – говорит, глядя на меня вывернув насколько можно голову. Только налил ещё стакан не меняя позиции, другая рука тоже не была без дела – продолжал гладить её мягкие тити, и легонько мять их, до сих пор помню, как было хорошо, она каким-то образом умудрилась снять бюстгальтер. Выпил стакан вина, пока он у меня усваивался, мой красноголовый боец невидимого фронта в это время у нее внутри опять стал твердеть, пяти минут не прошло, и напрочь никакая виагра не нужна (тогда её и не было), возобновил движения. Во второй раз я её уже «дерибасил» полчаса, алкоголь хорошо притормозил эякул, засекал на часах, луна уже стояла в перигее, взмок, как медведь на пасеке, сунувший лапу в улей к африканским шершням, она тоже не будь дурой успевала ловить кайф: «Давай, Андрюша, давай, хороший, не останавливайся!» и помогала, не убирая руки с моей попы, словно боясь что я опять рано кончу и вытащу… Вот, Валюшка, разошлась не на шутку, чувствуется тоже дамочку не вводили в состояние утонченных переживаний уже сколько времени, может врал этот Казанова, что у неё мужиков было как грязи, парни тоже любят привирать, может и было, но не столько, как он заливал, потому что городок офицерский, маленький, давно бы уж все в том числе и солдаты всё знали. Вот бы в это время патруль вошёл в рощицу, там, где мы «пилились» за постриженными кустами (кстати, тоже солдатами – они их стригли), в двух шагах дорожка из гравия, лавочки, – пиздец службе Андрея К. в штабе! Отправили бы в часть… Хотя там может было бы лучше: я уже дедом был – до пизды служба, и в рыло не упирались графики – рисовать до трех часов ночи! Потом у неё дома мы встретились несколько раз, пока я не попал в больницу с аппендицитом, так что Казанова тут и в самом деле подогнал мне классную в плане секса и общения девушку),