– Где-е-е? – не понял он. Судя по его состоянию, он надеялся услышать что-то типа «На Красной площади», а не на каком-то непонятном Калле, да ещё Пасифико. Как это вообще можно вслух повторить или запомнить?

– А я в Пальма Тарабаско, – не поняв меня, промямлил он;

– Нет, Пальма Помпедуре,… Нет, Клубо Питербурго,… В общем, чёрт его знает, где я!!! – и, задумавшись на полминуты:

– Короче так! Мы берём такси и едем к тебе.

И снова звучит контрольный вопрос:

– Ты где?

В конце концов, как-то осознав, что он этого всё равно не поймёт, он пошёл искать таксиста. Через пару минут снова прозвучало в трубке гениальное:

– Ты где? – а затем сразу посыпалась какая-то тарабарщина на испанском, это был таксист, говоривший очень быстро. Естественно, понять его речь, не видя уточняющих жестов рук, ног, глаз, губ, головы и тела в целом, для меня было так же трудно, как и доклад Черномырдина на трезвую голову. Я пытался вклиниться в его речь с названием улицы и номера дома, где я находился.

Наконец-то он уловил название улицы, а она была довольно длинная, и он никак не мог понять, в какой её части я нахожусь. Почти отчаявшись, мой взгляд упал на всё ещё не закрывшееся кафе рядом и уносящих с улицы стулья официантов. Схватил одного из них за руку и сунул ему трубку.

– Объясни, где мы находимся, – уже не помню, по-каковски я ему это сказал.

Официант, ещё ничего не понимая и вытаращив на меня глаза, взял трубку. Но, услышав родную речь, бесконечно обрадовался! Да так, что добрых пять минут разговаривал с таксистом, обсуждая, видимо, сумасшедших туристов, то есть нас, погоду, маму и т. д. и т. п.

Чуть не позабыв, о чём это он, в конце беседы всё-таки добавил адрес, куда ехать, и, улыбаясь от радости и гордости за оказанную мне помощь, вернул трубку.

– Грациас! – сказал я и вернулся к машине ждать.

Постепенно наступало облегчение. Однако и усталость брала своё, как-никак, а уже было два часа ночи с копейками. Я зевнул. Как позже выяснилось, расслабляться было ещё очень и очень рано. Я подумал, что ждать лучше было бы на дороге, кто знает этих испанских таксистов.

Через некоторое время я заметил на встречной полосе, по ту сторону пальм, остановившуюся машину и медленно вываливающееся из неё тело. Булочкин был в розовой футболке и белых штанах. Вместе с ним был и один из его приехавших русских горе-адвокатов. Да уж, хорошо им отдохнулось, нечего сказать!

Выйдя из машины на асфальт, Булочкин сунул руки в карманы и, осматривая горизонт затуманенным алкоголем и волнениями взором, стоял, покачиваясь из стороны в сторону, медленно переводя взгляд с адвоката на окружающие строения. Он светился какими-то странными огоньками, глаза прикрывали огромные карнавальные очки-звёздочки.

Я поспешил к ним навстречу. Увидев меня, машущего ему рукой, Булочкин расплылся в улыбке, но остался стоять на месте. Силы от пережитых волнений покидали его, плюс выпитое давало о себе знать, и он не спешил двигаться. Надо сказать, что он никогда не спешил. Всегда соблюдал своё статус-кво очень важной персоны. Спешить должны были к нему!

– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! – сказал он мне, пожимая руку.

– Вот моя мафия! – гордо заявил Булочкин московскому гостю, указывая на меня и делая долгие паузы между словами. – Теперь я спокоен!

– Видишь, как я замаскировался? – спросил он, показывая свои украшения и мигающие клипсы в ушах.

– Я специально понацепил на себя как можно больше всякой ерунды, чтобы, привлекая внимание, не привлекать внимание полиции. Я усмехнулся, оглядывая его маскарад. Но в общем-то он был прав: кто обратит внимание на дурня в фонариках? Преступнику положено прятаться, а не выставлять себя напоказ.