Дима догадался: «Это спутниковый телефон. Он хочет кому-то позвонить и не быть подслушанным. Сбежал подальше и спрятался за этим холмиком».

Итальянец забормотал по своему, а юный разведчик, скривившись, осознал, что о чём идёт разговор ему не понять, но и выходить из укрытия было нельзя, и он машинально стал вслушиваться в сбивчивую речь иностранного студента. Спустя несколько минут незнакомец снова набрал какой-то номер и неожиданно для себя Дима уловил знакомые слова. Молодой человек перешёл на русский, его акцент абсолютно не мешал восприятию информации.

– … моя гипотеза подтвердилась. Следы указывают на то, что останков одного воина не хватает… Да. Я думаю, речь идёт о нём. Тиссегет был с двумя подручными. Кто-то похитил и скелет, и оружие. Смущает только одно, я так и не нашёл физических следов тех, кто это мог сделать. Не в воздухе же он растворился? Франц тоже что-то ищет, но виду не подаёт. Я несколько раз замечал, как он строчит отчёты. Николай Эдуардович, как вы помните, я учусь с Францем на параллельных факультетах «Германского исторического института в Риме», форма вот этих его отчётов другая, это какие-то шаблоны на немецком. Я давно вам докладываю, что его поведение подозрительное. Мне не стоит больше пробовать вербовать его. В Апостольской библиотеке Ватикана, когда мы работали над документами, он не раз надолго пропадал из моего виду. Полагаю, он всё же завербован БНД. Эта Федеральная Разведывательная служба Германии и ко мне не раз подкатывала, а он как этнический немец из рода военных, проживающий в Италии для них более интересен, чем какой-то коренной итальяшка с предками священнослужителями. М-м-м может быть вы и правы… Я не уверен, что справлюсь… Перевербовка это иного рода подготовка должна быть. Хорошо. Я не буду прекращать попытки сблизиться и усилю наблюдение. До связи.

Незнакомец убрал телефон и в спешном порядке устремился к лагерю, словно боясь, что кто-то может заметить его длительное отсутствие. Дима выждал ещё немного и вместе с Акелой заторопился к оврагу. Ему не терпелось поделиться подслушанным разговором с остальными.

Брат с сестрой уже были рядом с дозорными. Вся группа сидела на корточках в камышовых зарослях. Дима без всякого вступления начал пересказ добытого.

Выслушав друга, Глеб вставил: – Студенты-иностранцы редко берут выходные. Мы с ними не один раз пересекались. Все любопытные сверх меры. Если я не ошибаюсь, ты видел Лоренцо. Насколько я знаю, только один итальянец трудиться в международной группе.

– Оёёюшки! – схватилась Маша за обе щёки. – Получается, что Франц только что не просто на прогулку под звёздами приглашал девушек из юнармии. Он их завербовать хочет! А в вашей смене может, уже завербованные барышни ходят?!

Бойченко накрыл сухой кашель так, что у него выступили слёзы и то, бледнея, то покрываясь красными пятнами смущения, скрываемые темнотой ночи, он проворчал: – Оля и Таня из нашей смены настоящие патриотки, я в этом уверен. Они постоянно находятся со своими ребятами-юнармейцами и никогда с иностранцами наедине не остаются.

– А ты что за ними следишь? – не мигая, уставилась сестра.

– Я? Я, нет. Это Пашка, на них поглядывает, – пролепетал Глеб.

– Паша? – в голосе сестры послышались стальные нотки негодования.

– Ну да, мы с ними дружим немножко, – чуть слышно проговорил брат.

Маша продолжила напор: – И давно вы подружились?

Но тут Елизавета Леопольдовна вмешалась: – Что же, теперь зная, что Франц может иметь другие намеренья под видом невинной прогулки, может вам ещё раз прогуляться и посмотреть, куда он этих девчонок поведёт?