– Но, госпожа, она совершенно дикая! – сказала ей Служанка, все еще трясясь от злости.– Расцарапала мне ногу, порвала чулки. Хороша будет новая подружка для наших милых кошечек!

– Посмотрим, как она поведет себя, когда услышит музыку, и потом решим. А пока держите ее на привязи,– приказала мадам Анри-Димо и потянулась за другим воротником еще больше и нарядней.

Комната, куда Дэбби принесла ЛУну, была похожа на большой чулан, где хранили старую мебель. Огромная кровать занимала едва ли не большую ее часть. К ней прилагались кресла с жесткими сиденьями. Казалось, это два строгих сухопарых старика сидят на широких табуретах с прямыми окостеневшими спинами и костлявыми руками, согнутыми в локтях. О, как это не походило на спальный диван и уютное кресло господина Гераклидиса, где среди подушек приятно проводил время сам Хозяин, а в его отсутствие – ЛУна и малыш Ди!

Кухарка опустила Луну на пол и, придерживая ремешок, потянула в дальний угол комнаты, где за тяжелой портьерой у окна стояло все, в чем нуждается приличная кошка. Но едкий чужой запах от подстилки в изящной плетеной корзинке заставил нашу сиамскую леди отпрянуть и даже зашипеть.

– Какая ты неженка, однако!– сказала Кухарка.– Не похоже, чтобы Ури нашел тебя в камышах! Но теперь уж ничего не поделаешь. Деньги, которые он за тебя получит, закроют его болтливый роток на крепкий замок.

Кухарка подошла к окну и отодвинула тяжелую портьеру.

– Наша хозяйка слишком долго играла девочкой в принцесс, а теперь изображает из себя королеву. И вместо фрейлин у нее кошки, – сказала она со вздохом, то ли сама себе, то ли обращаясь к ЛУне.

– Коврик я тебе поменяю, милая, – продолжила она,– а теперь послушай моего совета: выполняй все, что тебе прикажет Мадам, и в твоей плошке всегда будет хорошая еда. И еще постарайся поладить с другими кошечками. Ну, а я обещаю, что с твоим сыночком все будет хорошо, и, при случае, я помогу вам увидеться.

Гостиная, в которой мадам-хозяйка Анри-Димо собиралась проверить музыкальные способности ЛУны, была просторной и даже, как показалось ЛУне, нежилой комнатой. У стен стояла сороконожка из сидений без спинок. На стене висел большой ковер с изображением двух танцующих крестьян. Плясунам подыгрывал толстенький человечек в красном плаще и широкополой шляпе. Он дул в одну из трубочек, соединенных с большим зеленым пузырем*. На потолке, отражаясь в натертом до блеска паркетном полу, висела красивая люстра с лампочками в форме свечей. А в углу у большого окна на небольшом столике с изящными ножками лежал плоский длинный ящик.

Вскоре после того, как Дэби привела ЛУну в гостиную, туда, подметая пол подолом длинного платья, вплыла Мадам. Он опустилась на сиденье у столика с ящиком, который открыла маленьким ключиком. Крышка откинулась, и ЛУна увидела, что на ней нарисована дивная картина!

Три маленькие девочки в нарядных платьицах шагали по садовой дорожке. У каждой в руке была корзинка, украшенная разноцветными лентами, а из них выглядывали мордочки премиленьких котят!

Один из них – беленький – был так похож на малыша Ди! И потому, когда Мадам стала перебирать пальцами по клавишам, расположенным на нижней стороне ящика*, и раздались отрывистые, но мелодичные звуки, ЛУна отозвалась на них печальным пением. Она продолжала свой грустный вокализ* даже тогда, когда хозяйка убрала руки с клавиш.

– Прекрасно, – сказала Мадам, опуская крышку ящика и запирая его на ключ. – Передайте Уриэлю, что товар мне подходит. Называй ее «Китти», пусть привыкает.