– На Зимнояхе, Аркаша, таких камней много.

Когда рассказал про видение, артельщики посмеялись и не поверили, сказали, что Зимнояха нет ни на одной карте. Цукан продолжал упорствовать. Взялся расспрашивать старожилов в Алдане, Таммоте. Случайно в очереди к сберкассе разговорился с охотником-промысловиком, и тот очень уверенно пояснил, что было такое селение на северо-востоке километрах в ста вверх по притоку реки Чугуян. В этой огромной долине когда-то много водилось пушного зверя, и он промышлял там с отцом, и заходил в это якутское маленькое селение. Но что-то случилось там страшное с пожаром, убийствами. Люди ушли.

Таманов внимательно выслушал, сказал: «Я подумаю». Казалось, забыл. Тишина. Нет, он нашел в геолого-разведочном управлении старую карту с селением Зимноях, получил подтверждение, что разведку на золото там не вели. Стал показывать Цукану на карте маршрут по старому путнику с двумя затяжными перевалами в Верхне-Таммотском водоразделе.

– Тяжелый маршрут. Трактор, продукты и помощника мог бы тебе выделить, но не больше того. Сезон. Даже рацию дать не могу – Богучанский участок остался без радийной связи. Так что подумай.

– Думать нечего, – тут же вскинулся Аркадий Цукан. – Пойду собираться. Прицеп нужно к трактору приладить. Дел много. На карте всё просто, а начнешь по сопкам лазить – мутняк. Бинокль-то и карабин дашь?

Брошенное селение Зимноях Цукан все же нашел, но золото взять там оказалось не просто. Оставили, как говорится, в заначке.

В артели «Восход», разделенной на три участка, работало около ста человек, а золота добывали больше, чем весь Алданский ГОК. Чем можно бы гордиться и радоваться: успехам, высокой зарплате людей, но нет, приходилось таиться и всех новичков убеждать, чтоб не «бакланили» попусту про большой заработок. Зависть неискоренима, прокуратура по пятам ходит, только дай повод, обложат со всех сторон, как волков.

Обычно старательские артели, что на Алдане, что на Колыме, больше пяти лет не выдерживали, разваливали внутренние неурядицы, ссоры или наезды проверяльщиков, реже по линии КГБ, когда кто-то начинал приворовывать золото. Стукачество, щедро политое кровью тридцатых—сороковых, давало обильные всходы. И только «Восход» благодаря таланту Таманова, его жесткости по отношению к пьянству и воровству, продолжал работать в Якутии второй десяток лет, переезжая с места на место, словно мифический Феникс, возрождаясь после очередных Актов и предписаний людей при погонах и депутатских значках.

Лагерники, бандиты с большими сроками, дерзкие ухари и молодые циники – все они подчинялись Таманову беспрекословно. Знали, что по деньгам не обманет, в отличие от других председателей, если пообещал – сделает и так же в одночасье уволит, без соплей и нытья, если кто-то нарушит принятый на общем собрании Устав артели или попробует отлынивать от работы. А про тех, кто «крысятничал» особый разговор – жесткий, как в зоне. Председатель обычно не пугал, не бил, смотрел пристально исподлобья, и таежный бродяга цепенел, а потом над собой же смеялся, что чуть не обмочился в штаны.

Про него гуляло немало разных историй, порой совершенно мифических. Но Цукан знал доподлинно от товарища по бараку, что Таманов бился однажды против лагерных беспредельщиков и ударом кулака проломил череп блатному, двоих его «шестерок» сделал калеками. Таманова за это отправили в Богучанский штрафной лагерь, откуда он в знак протеста совершил побег, хотел добраться до Магадана, чтобы отправить письмо в Генеральную прокуратуру. Он прошел разные лагеря, месяцы БУРов, на Среднекане его проткнули заточкой из арматуры, а он назло всем выжил в убогом лазарете.