К копанке пришли четыре женщины разного, но продуктивного возраста искупаться. Дед всех их знал. – Дальние соседи. Он хотел их окликнуть, чтоб засвидетельствовать своё присутствие, но одна из молодух уже разделась и дед Никанор ахнул! – Старый, а туда же! В груди заколотилось сердце! – «Фу ты, чёрт возьми, как будто я баб не видел! – А колотится зараза!» – проговорил своей душой дед и остался на ветке вербы невидимым.

Конечно он с мужским интересом рассматривал выточенные гениальным резцом женские тела и душа его млела. Но одно, самое интересное и самое молодое тело было в углу копанки, а проклятая ветка вербы, самая пушистая, закрывала его.

Так повелось, что недоступное и есть – самое интересное. Поэтому дед Никанор, после нескольких минут обозрения, вдоволь насладившись красивыми пропорциями, потерял интерес к трём доступных глазу гуриям, решил поставить главную точку наслаждением четвёртой красавицы, закрытой проклятой веткой!

Деду захотелось чуть отодвинуть дополнительную ветку, но для этого нужно было сантиметров на двадцать продвинуться вперёд. И он решился. На основную ветку, а на ней сидел дед, нагрузка увеличилась и бедное дерево не выдержало. Ветвь обломалась и дед всей своей особой рухнул вниз, почти в центр копанки, как чёрт из табакерки. Женщины, не успев испугаться такой неожиданности, узнали деда, сразу поняли в чём дело и хором рассмеялись. —

– Дедушка молоднячка захотел! – крикнула самая старшая. – Ладно насладишься! Девки вытаскиваем деда, свяжем его, положим возле копанки и пусть он наслаждается глазами пока мы купаемся. —

Дед возражать не стал, а сразу подчинился. В этой операции не приняла участия самая молодая, из-за которой он и свалился. Она быстро оделась и ушла.

Женщины продолжали купаться, невольно показывая себя деду на все триста шестьдесят градусов. А дед лежал связанный и уже не смотрел на них. Сейчас они были обыкновенными людьми женского пола, в какой-то степени даже неприятными.

Они искупались, оделись и сказали —

– Пока дед! Развяжешь себя сам, мы связали тебя непрочно —

Дед ничего не ответил. В это время он уже думал, что у коренной лошади оборвалась подкова. Нужно идти к кузнецу. Ещё немного полежал. Солнце грело и трава под ним была теплая.

Когда он шевельнулся, чтобы принять какие-нибудь действия, верёвочки с рук и с ног сами по себе слетели. Дед встал, левадой прошёл до своего огорода и когда он уже ступил на свою огородную стёжку, его встретила жена – баба Парасковья. Ей сообщили.

– Ты не очень ушибся? – спросила она и стала обирать из его мокрой рубашки и штанов прилипшие листики ряски. Молча пришли домой и баба Парасковья налила ему полчашки браги. Он выпил.

Только через пол года жена ему шутя напомнила его приключение и они посмеялись. Сейчас за обедом она напомнила второй раз. И видимо она же так обработала всю свою многочисленную семью, что Володьке даже никто не заикнулся о его проступке. Так ведь… дело мужское.

Теперь о конопле. На южных землях Малороссии и в причерноморских землях России, в деревнях, конопля занимала чуть ли не главное место. Из конопли делали полотно, а из полотна шили повседневную одежду. О том, что конопля являлась наркотиком, никому и в голову не приходило, да и слово такое – наркотик – было в диковинку. Поэтому в каждом индивидуальном хозяйстве, на его огороде обязательно выделялся клин для конопли. Ведь нужно было обшить огромную семью.

Стебли конопли растут выше человеческого роста, с характерным только конопле зелёным цветом.

Все семена конопли ничем не отличаются друг от друга, но при всходе и росте выделяются мужские и женские особи. (И здесь, чёрт побери – мужские и женские особи!).