– Анфиса!? Ты куда это на ночь глядя?

– Саша… – выдохнула она и ткнулась лбом в его плечо. – Это ты…

– Я! А ты кого ждала? И где вообще ходишь? Я тебя весь вечер ищу, – ответил он. – С матерью твоей разговаривал, она сказала, что не знает, где ты. Я уже волноваться начал.

Он вдруг немного отстранил её от себя:

– Постой! Ты что такая? Что-то случилось?

Анфиса подавила тяжёлый вздох. Она решила прямо сейчас рассказать Александру о том, что с ней сделал Игнат, признаться во всем и будь, что будет. Но не успела произнести и слова, как Александр заговорил снова:

– Если тебя кто-то обидел, ты только скажи. Я за тебя любому шею сверну. Как клопа по стене размажу. Никого не побоюсь. Пусть даже в тюрьму за это сяду, мне всё равно. А тебя никому в обиду не дам, ты это запомни.

Горькое признание застыло на губах Анфисы. Разве могла она допустить, чтобы её Сашенька пострадал из-за того, что случилось с ней. Она подняла глаза на своего жениха и улыбнулась ему:

– Что ты, любимый, никто меня не обижал. Всё хорошо, правда.

– Ну тогда давай прогуляемся или посидим вот тут, на скамеечке, – миролюбиво сказал Александр, увлекая девушку за собой. – Жду – не дождусь, когда же ты станешь моей женой. Сам не знаю, почему я в тебя так влюбился…

Раньше время с Александром пролетало для Анфисы незаметно, теперь же два часа, проведённые с ним, тянулись невыносимо долго. Он, как всегда, принёс с собой гитару и тихо напевал её любимые песни, но они не приносили ей былой радости. Игнат всё растоптал, сломал, испачкал, и Анфиса знала, что никогда уже не будет такой, какой была прежде.

– Да что с тобой сегодня? – Александр отставил в сторону гитару и посмотрел на свою невесту. – Волнуешься перед свадьбой? Я тоже. Самому не верится, что в субботу стану женатым человеком. И уж тогда-то я тебя никуда не отпущу и никому не отдам. Мне кажется, я теперь вообще не могу без тебя.

Анфиса подавила тяжёлый вздох. У неё больше не было сил на то, что она решилась. Значит, ей придётся жить с этим, вот только как, совсем не понятно.

– Я люблю тебя, Саша, – сказала она тихо. – Ты всегда должен помнить об этом.

– Анфиска-а-а… – улыбнулся он, крепко прижимая её к себе. – Ох и заживём мы с тобой… Вот посмотришь! Детей нарожаем. Двоих. А лучше троих или даже четверых. Сначала пацанов, а потом девчонок. Чтоб у нас с тобой помощников поровну было. А потом последушка пятого заделаем. Будет кому за нами в старости присматривать.

Александр тихо засмеялся, и Анфиса физически почувствовала, как сильно заныла её израненная душа: она словно знала, что никогда больше не услышит этого смеха и сама навсегда разучится смеяться.

***

А в это время Тамара металась по дому, не находя себе места. Она, не обращая внимания на молча сидевшую мать, рыдала и рвала на себе волосы, завывая от отчаяния и обиды, как раненая волчица. Евдокия следила за дочерью внимательным взглядом, но ничего не говорила, позволяя ей выплеснуть всю свою боль, чтобы раз и навсегда избавиться от неё. Она ждала, когда Тамара возьмёт себя в руки, но та и не думала успокаиваться, напротив, остановившись напротив матери, она воскликнула, глотая слезы:

– Жить не хочу! Лучше в омут с головой или петлю на шею, чем жить без Сашки! Я не смогу-у-у-у, не смогу без него, мама-а-а!!!

– И не надо, – сказала Евдокия таким тоном, что Тамара замерла возле неё с открытым ртом.

– То есть, как это? – тяжело сглотнула она подступивший к горлу комок.

– А вот так, – спокойно и уверенно ответила Евдокия. – Он будет твоим, если сделаешь всё, как я тебе скажу.

– Что я должна сделать? – встрепенувшись, спросила Тамара.