– Ты действительно так думаешь? – спрашиваю скептически. – То есть он изнасиловал собственную сестру, чтобы насолить мне?

– Не сам, конечно, – качает головой дядя Витя. – У богатеньких мажоров всегда есть те, кто выполняет за них всю грязную работу. Сам же сказал, на вечеринке были двое его друзей.

Всё равно не верится. Это какой же мразью надо быть, чтобы подложить сестру под насильника?!

Но вслух я говорю совсем другое.

– Как это доказать?

– Непросто. Но мы не собираемся опускать руки, Жень. Ты сейчас напишешь мне имена и фамилии всех студентов, присутствующих вчера в доме Жидановых. Я со всеми переговорю. Они тебя любят, на суде наверняка подтвердят твою непричастность. Правда, отец потерпевшей взялся за это дело очень серьёзно.

– Он ведь прокурор, да? Ты его знаешь?

– Знаю, – со вздохом признаётся дядя Витя.

– И? Он профи?

Силясь улыбнуться, адвокат уклончиво отвечает:

– Вот и посмотрим, какой он профи.

Понятно. Он – профи! Вашу мать, вот это я влип!

– Сам он это дело вести не сможет, – успокаивает меня дядя Витя. – Она его дочь, и он слишком замотивирован посадить тебя.

Я киваю, что мол знаю этот пунктик в нашем законодательстве. Но и мне и моему адвокату понятно – дело будет вестись под чётким контролем Жиданова-старшего.

В комнату для допросов врывается Лавров и сообщает, что к утру будут готовы результаты экспертизы. Именно тогда мы и узнаем, спал ли я с Евой. Но мне отчаянно хочется вспомнить всё самому...

Меня отправляют в камеру.

Хмурый сотрудник полиции ведёт меня по бесконечным коридорам, вновь сковав руки наручниками. Чтобы отвлечься от новой суровой реальности, в которой я оказался, пытаюсь разложить всё по полочкам в своей голове.

Что помню я? И что у них есть на меня?

Все видели нас с Евой на танцполе. Видели, как брат прогнал её с вечеринки. И, возможно, кто-то видел, что я поднялся наверх. Скорее всего, меня долго не было, если я всё-таки остался с Евой. А потом наверняка кто-то видел, что я уходил.

Я уходил из этого дома вместе со своими студентами?

И что было потом? Проснувшись утром, Ева отправилась в полицию и написала заявление, что я изнасиловал её? Так всё было?

С меня снимают наручники, заводят в камеру. Здесь никого больше нет. Я сажусь на шконку, приваливаюсь спиной к ледяной стене. Закрыв глаза, пытаюсь вспомнить хоть что-то ещё. Буквально умоляю свой разум откликнуться на эти мольбы. И вот наконец у меня получается...

10. Глава 10

Вчера

– Прости!

Я запоздало отдираю свои губы от губ Евы.

Вашу мать... Что я творю?!

Отшатываюсь от неё. Девушка кажется напуганной. В её глазах стоят слёзы. И она ладонью накрыла рот.

– Я не хотел тебя напугать. Просто подумал... – пытаюсь нелепо объясниться.

На самом деле я, видимо, просто думал не тем местом, когда поцеловал её. Мне хочется как-то искупить свою вину и утешить Еву, но я боюсь сделать ещё хуже. Душевное состояние этой девушки явно подорвано. И явно не мною.

– Прости, – выдыхаю, вновь приближаясь к ней. – Я, вообще-то, никогда не веду себя так... И мне, наверное, лучше уйти...

Но не успеваю воплотить в жизнь своё желание сбежать из этой комнаты, потому что Ева вцепляется в мою руку.

– Пожалуйста, не уходи! – шепчет она.

Её взгляд такой испуганный, что я не могу отказать ей. Даже не пытаюсь.

– Конечно... Конечно, я останусь...

Держа меня за руку, Ева двигается к кровати, и мы опускаемся на её край. Неловко переглядываемся.

Адова горючка меня ещё не отпустила, и комната немного кружится. И я уже мечтаю, когда это закончится.

– Надеюсь, ты не против, что я обращаюсь к тебе на «ты»? – спрашивает Ева, смущённо опустив взгляд в пол.