– Тогда, на каком основании меня здесь допрашивают?

– Что значит, на каком!?

– Вот я и спрашиваю! Подняли меня ночью с постели, надели повязку на глаза, притащили сюда…

– Не притащили, а привели.

– Меня добрых три часа таскали по каким-то коридорам. Кажется, ваши исполнители сами не знали, куда меня привести. И почему вы все время стоите у меня за спиной? Вы что, боитесь показать мне свое лицо?

– У меня нет лица: своего, во всяком случае! Я при исполнении. Я исполнитель воли его сиятельства князя.

– Того, что на портрете? Как зовут вашего князя?

– У него нет определенного имени. Это портрет отца нашего властелина – ныне покойного, а сына никто не видел, местопребывание – тоже.

– Хм.

– Никто не должен знать ничего о своем властелине. Тогда он может спокойно управлять страной. Конфуция, надеюсь, читали?

– Хотя бы какое-нибудь имя у вашего князя имеется?

– Вы, иностранцы, не в меру любознательны, если не сказать – более, что подозрительно. Зачем это вам?

– Для удобства общения.

– Для безопасности его светлости имя его зашифровано.

– Начальник вашей полиции сказал, что мне нужно получить разрешение на пребывание в княжестве.

– Для получения разрешения на пребывание в княжестве вам нужно обратиться в канцелярию замка.

– Где эта чертова канцелярия?

– Вы в канцелярии.

– Так дайте мне разрешение, и дело с концом.

– Я следователь, а не чиновник по гражданским вопросам. Я следствие провожу, с дознанием.

– Следствие, да? А в чем меня обвиняют?

– Мы не обязаны отчитываться перед вами. Мы задаем вопросы, вы отвечаете: мы делаем выводы. Вина сама притягивает к себе обвиняемого. Распишитесь под заявлением, что вы согласны с предъявленным обвинением.

– Но я не согласен.

– Распишитесь тогда, что вы не согласны.

– Предъявите мне обвинение, я распишусь. В чем меня обвиняют?

– Вам предъявлено обвинение, которое не подлежит оглашению.

– Как я могу соглашаться с тем, чего я не знаю?

– Обвинение, содержание которого не подлежит разглашению, возможно, близко к тому, что можно назвать нелояльным… намекну по секрету… отношением к власти. Когда же вас вызовут в суд, обвинение, в связи с вашим вызывающим поведением, скорее всего, будет изменено. Возможно, на более тяжкое! Да вы оставьте чистый лист с вашей подписью, а мы сами напишем, что надо.

– Ну уж нет!

– Напрасно. Необходимо в письменном виде сознаться в своем преступлении.

– Да, я пребываю в вашем княжестве уже несколько дней, но ничего преступного не совершил. К властям отношусь с пиететом, потому и требую соблюдение всех формальностей.

– Вам трех жизней не хватит, чтобы все соблюсти.

– Герр бургомистр, можно к вам обратиться? Ночью меня подняли с постели, завязали глаза, отвели незнамо куда и стали допрашивать. Следователь курил какую-то дрянь, и мне стало плохо. Очнулся в постели, хотя возможно, мне это только приснилось.

– У вас странные сны, молодой человек.

– На всякий случай пришел к вам за разъяснением.

– А вы кто?

– Как вам сказать…

– Вы не землемер?

– Нет, я – путешественник.

– Сходная профессия.

– У меня нет профессии. Я еще только учусь. Я – студент, изучаю литературу. Поэзию, в частности.

– Откуда прибыли?

– Из Праги.

– А, пражский студент!? Вы чех или немец?

– Отец – датчанин, мать – русская.

– Были бы вы немец или чех на, худой конец, а так… кто?

– Я гражданин свободной Чехии.

– Вот вы все время твердите: свободный человек, свободная Чехия! Может быть, вы – анархист, хуже того – большевик!

– Белогвардейский шпион, – добавляет секретарь.

– Вот-вот, или масон?

– Нет, я не масон и не собираюсь им быть.

– Напрасно… напрасно… Как можно отправляться в путешествие заграницу, не будучи масоном? Будучи масоном, достаточно щелкнуть пальцем, – щелкает он, – и вам преподнесут рюмку водки на блюдечке. «Благодарю! – снимает он рюмку с услужливо поданного блюдца, выпивает и крякает: – Эх, хороша!» Если вам что-либо нужно, вы только кликните, один брат передаст другому, тот – третьему и так далее. Глядишь, вся Европа у ваших ног возлежит! – топает он по мозаике на полу с картой города. – Хотите в местную ложу вступить?