– Смотри, куда прёшься, ублюдок, – с отвращением сказал Максим, переступил через мальчика и вышел из подъезда.

После этого Коля поднялся, подобрал пакет с едой и бегом вбежал в свою квартиру. Он спешил порадовать свою маму, надеясь на то, что хоть теперь она, возможно, сменит на милость свой утренний гнев. Коля вбежал на кухню и сразу же стал высыпать на стол продукты.

– Ты чего так поздно пришёл? – грозно спрашивала мама Колю, развеивая его ожидания о смене её настроения.

– Я долго не мог ничего раздобыть, – оправдывался мальчик, и продолжал выкладывать на стол содержимое пакета.

С озлобленным выражением лица мать наблюдала за действиями своего сына.

– Ничего не мог раздобыть, – ворчала она. – Я тебя сколько раз учила, как еду выпрашивать? Ты до сих пор так ни чему и не научился. С голоду сдохнуть хочешь?

– Я не сдохну. И ты тоже, – Коля начал плакать. – Мне помогли друзья. Теперь мы не будем голодать.

– Какие ещё у тебя друзья?! – хриплым голосом закричала мать.

Коля всхлипывал, пытаясь сдержать новый поток слёз. Он выложил продукты на стол и смял в руке пакет. Мать окинула быстрым взглядом всё, что принёс мальчик.

– Опять какое-то дерьмо принёс. Я тебе что дворняжка?! Это ты – собачий сын можешь всякую падаль с помойки жрать! А мне принеси нормальную еду! Для людей, а не для собак! Понял?! – мать ударила Колю рукой по голове. Это был не наказующий материнский подзатыльник, а удар ненавидящего человека.

Рыдая, Коля убежал в свою комнату и спрятался в шифоньере. Чтобы не слышать нецензурную брань, которую сыпала женщина в адрес своего сына, Коля с головой накрылся старым одеялом и закрыл уши руками. Серое пальто, на котором он лежал, впитывало его слёзы, катившиеся из глаз и соскальзывающие по щекам.

То, что сейчас уже не слышал Коля, слышал весь дом. Лена и Наталья Петровна, находящиеся в этот момент в квартире этажом выше, не стали исключением.

– Опять: – с жалостью проговорила Лена.

– Коля домой вернулся. Наверное, снова мало принёс. Вот Надька и лютует, – поясняла Наталья Петровна.

В таких домах, как тот, в котором жила бабушка Максима, слышимость между этажами и даже подъездами была такова, что соседи без труда могли слышать громкие разговоры в соседних квартирах. А так как мама Коли иногда не сдерживалась ни в выражениях, ни в громкости их произношения, то Лена и Наталья Петровна отчётливо слышали каждое её слово.

– Как можно так ненавидеть своего ребёнка? – удивлялась Лена.

– Когда она его родила, то поначалу даже не кормила. А потом вообще отказаться хотела, – говорила Наталья Петровна.

– Откуда вы это знаете?

– Муж мой, царствие ему небесное, акушером был. Он у Надьки роды принимал.

– Как же тогда мальчик выжил, если она его не кормила?

– Муж оформлял для неё питание на молочной кухне в больнице. Так первое время и кормили. А через несколько дней мы с ним уговорили Надьку не бросать ребёнка. Теперь даже и не знаю, лучше мы для него сделали или хуже. Да ещё и сын медсестры…, – Наталья Петровна прервала сама себя, как бы опомнившись, чтобы не наговорить лишнего.

– Его мама тоже забирать не хотела? – Лена спрашивала о сыне медсестры.

– Нет – нет. Мама у него была. Только из-за него Колю пришлось несколько раз кормить непонятно чем. Помню, муж тогда из-за этого случая несколько дней со мной почти не разговаривал. А когда рассказал…, – пожилая женщина тяжело вздохнула. – Лучше бы я этого не знала.

– Наталья Петровна, вы меня пугаете. Что же произошло?

– Об этом мало кто знает. И тебе это знать незачем. Разве что Надька догадывается, раз Колю до сих пор собачьим сыном называет.