ФРОЛОВА. Не сомневаюсь.

ШКОЛЬНИКОВ. Я не понимаю вас.

ФРОЛОВА. Я и о вас забочусь. У вас есть приказ использовать пятьдесят восьмую только на тяжелых физических работах. Чтобы верней… перевоспитать. А здесь и без меня все по пятьдесят восьмой. Вам оно надо?

ШКОЛЬНИКОВ. Нам разрешено в случае необходимости использовать специалистов по специальности. Даже если они по пятьдесят восьмой. Вы – как раз такой специалист.

ФРОЛОВА. Вы можете приказом отправить меня в шахту. Приказать мне играть не можете.

ШКОЛЬНИКОВ. Могу. Правильность моего приказа оценит начальство. А вы обязаны его выполнять. Напомнить, чем грозит невыполнение? Барак усиленного режима – БУР!

ФРОЛОВА. Вы этого не сделаете!

ШКОЛЬНИКОВ. Сделаю.

ФРОЛОВА. Но…

ШКОЛЬНИКОВ. Зэка Фролова!

Фролова встает.

ШКОЛЬНИКОВ. Я понимаю, Лариса Юрьевна, вы сейчас взволнованы. Успокойтесь, подумайте. Я подготовлю бумаги, вы подпишите. И все будет очень хорошо. Договорились?.. А сейчас мне нужно отнести документы.

Школьников уходит. Появляется ЗЮКИНА. Подошла к столу, повертела в руках пачку «Казбека».

ЗЮКИНА. Оркестр!

ФРОЛОВА. Что?

ЗЮКИНА. Я говорю, вся наша жизнь – духовой оркестр. Семеро дуют, один стучит. Не ты ему стукнула?

ФРОЛОВА. О чем?

ЗЮКИНА. Ну, я говорила: лучше бы курева притаранил вместо сушек говенных.

ФРОЛОВА. Мне-то зачем? Догадался, наверное.

ЗЮКИНА. Может. Он такой… догадливый фраер. Да и мать его. (Закуривает.) Чего он к тебе прицепился? Новое дело шьют?

ФРОЛОВА. Как можно закосить? Хоть на неделю. В санчасть, куда угодно.

ЗЮКИНА. Раз плюнуть. Керосином в руку – и гуляй. Месяц твой. Я в Сыктывкаре так выскочила, загибалась на общих. Рука, правда, была что колода.

ФРОЛОВА. Где достать шприц?

ЗЮКИНА. Ты себе? И не рыпайся! Вмиг мастырку расчухают. И сунут срок – за умышленку. С этим сейчас сурово. Тут лепила свой нужен.

ФРОЛОВА. У тебя есть?

ЗЮКИНА. У меня-то есть. Только тебе-то с ним чем расплачиваться? Залететь еще можно. Ну, забеременеть.

ФРОЛОВА. Долго. Мне нужно быстро, сейчас.

ЗЮКИНА. Эй! Ты что, когти рвать хочешь? А я как же? Сколько я тебе тушенки перетаскала? Договорились же, что доведешь меня до премьеры. А теперь – в кусты?

ФРОЛОВА. Мне – нужно.

ЗЮКИНА. Тогда гони тушенку обратно!

ФРОЛОВА. Я тебя и так довела почти до премьеры.

ЗЮКИНА. Почти! Сука! Ты думаешь, мне тушенка даром достается? А я еще припасла. Две банки. Специально для тебя. Стала бы я корячиться, если бы с тобой не было уговора!

ФРОЛОВА. Я тебе дам совет. Вместо тушенки. Мотай отсюда. Как можно быстрей. Здесь – паленым тянет.

ЗЮКИНА. Мотать? Перед самой премьерой? Совсем ты, подруга, да? И за это ей долг скости! Ну, ты даешь стране угля, хоть мелкого, но до…

ФРОЛОВА. Мотай, тебе говорят! У меня на это глаз ведьмин. Керосин, что угодно. Прокантуешься до амнистии, придешь в городской театр – возьмут. Того, что в тебе уже есть, хватит. А там дашь кому надо и выйдешь в примы. Еще и заслуженной артисткой станешь.

ЗЮКИНА. Заслуженной артисткой республики?.. Да я… Да за это я всем дам!

ФРОЛОВА. Всем-то как раз и не надо.

ЗЮКИНА. А кому надо?

ФРОЛОВА. Разберешься.

ЗЮКИНА. Вот, значит, как оно делается… А в Москве – тоже так? В театре, где ты работала?

ФРОЛОВА. Театра, где я работала, больше нет. Таких театров… уже ни одного, наверное, не осталось… И будут ли когда?..

ЗЮКИНА. Ты чего? Плачешь? Во, бляха-муха, с чего? Ну, не осталось и не осталось, тебе-то что?

ФРОЛОВА. Нет, остался. Один. Этот вот – наш… Может быть, он – последний!..

Гримерка оживляется. Появляются СПИВАК, БОНДАРЬ, ЖУК, КОНВОЙНЫЙ. Из-за кулис входит ШКОЛЬНИКОВ.

СПИВАК. После перерыва начнем прогоны. (Школьникову.) Вы освободились?