Дочка слушала, как отец безнадёжно проигрывал. «Потерпи, папка, чуть-чуть ещё потерпи. Эх, чтобы ты без меня делал? – подумала она, – И вправду, как маленький». Девочка улыбнулась про себя, но вдруг спохватилась. Последняя мысль показались ей слишком похожей на материнскую. Настолько похожей, что стало стыдно перед отцом.

Мысль о побеге родилась и прижилась в ней ещё месяц назад. До сегодняшнего вечера была одна заминка – девочка совершенно не знала, куда надо идти. Но сегодня вечером всё прояснилось. Во всяком случае, стал понятен первый шаг, а большего и не требовалось. Как говорит отец: «Главное начать, а там плакать да кончать».

План девочки был простым и безрассудным. Надо было просто сбежать, как когда-то сделали мама и папа. А потом будь что будет. Под «будь что будет» Алька имела в виду следующее: «Добраться до какого-нибудь неизвестного села, где мать ещё не хозяйничает. Дождаться отца, когда он примчится её выручать. Главное, чтобы правильно примчался. А потом уговорить его сходить в Город. Быстренько там всё посмотреть, покататься на Шелле и тут же назад. Мама во сне на них посмотрит, увидит, что Алька не одна, позлится, конечно, но потом успокоится и ждать будет. Ну, не побежит же следом?» Безукоризненный план, не так ли? Только вот в том месте, где отец должен был «правильно примчаться», была заминка. Куда он должен был примчаться, если Алька и сама не знала, куда идти?

Её планы первых дней пути сначала строились с толпой провожатых. Они разбились в прах. Сканирование друзей на прочность показало, что настоящий только один – Никита. Впрочем, она не всех звала с собой. «Свиль мог пойти, – размышляла она. – Он хитрый и родителям не пожалуется. Только вот нудный. С ним за два дня с ума сойдёшь. Миху она даже в известность не поставила, а он бы пошёл. С ним надёжно, как с медведем: в обиду не даст. Но сам опаснее любого зверя. Попробуй предугадать, что он отчебучит в следующий момент. К тому же еды на него обоз нужен – обжора».

За стенкой что-то брякнуло, и девочка отвлеклась от своих мыслей. Она уже хотела вмешаться и прекратить ссору родителей, когда во входную дверь постучали. Алька слышала, как звуки за стеной стихли. Прозвучали мамины шаги в коридоре. Скрипнула дверь. Занавеска на окне спальни надулась пузырём. Холодный весенний воздух ворвался в комнату и толкнул дверь спальни. Та скрипнула и приоткрылась.

– Ната? Ты что это среди ночи? – услышала девочка раздражённый голос матери. Голоса тёти Наташи слышно не было, но Альбина и так поняла по чью душу пришла мама её друга. В щель двери она видела, как её мать всплеснула руками. – Твоего Никиту? В лес?

Не дослушав, девочка выскользнула из кровати, натянула на себя припасённую одежду и утрамбовала недособранный мешок. Запасов было маловато, всего на два дня, но откладывать было нельзя. Уходить надо было прямо сейчас.

Уже на улице она слышала, как мама Никиты что-то говорила. Но Алька не различала слов, пока снова не зазвенел материнский голос.

– Да я её сейчас в сарай закрою. Ай, паршивка! Вот пусть и посидит там вместе с её любимым псом. Да за что же мне всё это наказание? И когда они собрались? Завтра? Ну, Алька, ремень по тебе плачет.

Пока девочка неслась по пустынным улицам, сзади нет да нет нагонял звонкий Ярин голос. Сначала просто о чём-то, а потом громко и отчаянно: «Аля! Аля! Доченька!»

В Городе оставленном,

Во дворце заброшенном

Жизнь пошла по правилам,

Для Кощеев сложенным.

Словно мухи к сладости,

Стягивались демоны.

Гадости и шалости

В них с рожденья вделаны.