– Алька, вот я тебя сейчас выпорю за такие расспросы, – ответил Игорь.

Он небольно щёлкнул её пальцем по лбу. Альке показалось, что что-то в его голосе изменилось. Этот разговор ему нравился. Подобное настроение можно было с пользой применить. Она заглянула отцу в глаза, но он прикрылся от неё чашкой.

– Пап, а давай вместе в Город сбежим? – попросила Алька. – Я в Городе за тобой присмотрю. Когда отойдём подальше, то и маму позовём. Может, и она пойдёт? Или без мамы. Пускай она за нами из снов смотрит. Чтобы не переживала, что у нас что-то случилось.

– Попил с дочкой компоту, – проворчал Игорь и поднялся. – Идей у тебя, Алька, на целую революцию. Сейчас мать придёт, я с ней их обсужу. Ноги тебе свяжем и на цепь рядом с Лисом.

– Нет, ты ей не расскажешь, – улыбнулась Алька. – Ты мой друг, а не мамин.

– Чашку отдай. Что за привычка у тебя на ночь наедаться? – сказал отец притворно строго.

– Пап.

– Всё, баиньки, – сказал он, забрал кружку и ушёл.

Мама и их гости вернулись поздно. Они шумно ввалились в сени, но, услышав тишину дома, разом стихли. Алька слышала, как глухо ударил ковш о ведро с водой. Как мама что-то сказала, как Бунар придушенно засмеялся. Слышала она и обеспокоенный шёпот Вареньки, а затем звуки стихли. Наверное, гости ушли к себе – в дальнюю комнату. Спустя какое-то время проскрипели половицы. Из-за стены родительской спальни послышались голоса: звонкий материнский и неразличимый гул отцовского.

Обычно, когда все собирались в доме, девочке становилось спокойно и она почти сразу засыпала. Но теперь Алька спать не спешила. Час назад она решила, что сбежит прямо сегодня. Она выжидала, когда дом стихнет совсем.

За тонкой стеной гостиной, которая с приездом гостей стала родительской спальней, слышался тихий разговор. В её же спальне ветка яблони скользила по окну, а пятна лунного света двигались по полу вслед за ней.

Время шло, а родители всё о чём-то говорили и не собирались укладываться. Луна уже откатилась в сторону, тени сместились на дверь. Вечерний воздух врывался порывами через открытое окно, принося прохладу и звуки. Глаза начали слипаться. Одеяло перестало быть душным, постель стала очень уютной. Алька позволила себе всего на несколько секунд закрыть глаза. Не удержалась и уснула. Ей снился какой-то удивительно красивый лес, украшенный фонариками. И как будто они с отцом идут рядом. Каждый в брюхе своей личной железной кошки. Отец что-то гудит, а она слушает и грустит, переставляя свои ноги, втиснутые внутрь кошачьих лап. Ей снились огромные дома, каких в жизни не бывает, и невиданных размеров деревья без листьев, и кошки, и медведи, и другие звери.

«Игорь!» – вдруг вскрикнул кто-то за пределами сна. Сон слетел. Почему-то стало очень беспокойно. Алька замерла, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Из соседней комнаты отчётливо доносились голоса родителей. Мама говорила резко, в полный голос, не сдерживаясь в словах.

– Вот чего тебе ещё надо? – звенела она. Отец ответил так тихо, что его слов не удалось разобрать. – Ни истерик, ни обид. Да таких жён, как я, искать – не найти. Что тебе надо ещё? – раздавался голос мамы. – Живёшь, как будто и не вылезал из своего Шелла, – распалялась она всё громче. – Хоть лбом о стену бейся, а ничего не выходит. Игорь! Как прятался ты в своей скорлупе, так и прячешься, – опять послышалось неясное «Бу-бу-бу», а потом мать заговорила чуть тише. – Да я что, нянька что ли? Здесь с тобой лялькаешься, потом раз в десять лет в сон выйдешь, так и там тебя ловишь да выискиваешь. Кто она тебе? Что ты там вьёшься постоянно? Ты, вообще, помнишь, что у тебя мы есть? Ты о дочери забыл? – потом она перешла на шёпот, и Аля, как ни вслушивалась, ничего не слышала. Спустя некоторое время мать опять разошлась. – Может быть, пора уже взрослым мужиком становиться? Чего тебе не хватает? Может, хватит ждать, когда жена всё подготовит и носом ткнёт? – и опять в ответ «Бу-бу-бу», – Да, ты для остальных деловой, самостоятельный, а дома всё только из-под палки. Пока сто раз не скажешь, пальцем не двинешь. Не живётся по-человечески – иди, куда хочешь. Пятнадцать лет, а как чужие – ни доверия, ни понимания.