Акушерка ловко переворачивала младенца с одного бочка на другой, осматривала глаза, уши, делала какие-то пометки, а он орал не своим голосом, так что от напряжения дрожали ручки и ножки.

Оля порывалась спросить, нельзя ли сначала ребенка накормить или хотя бы узнать, почему он так плачет, но не могла выдавить из себя ни слова. Наконец, акушерка туго спеленала его и приложила ко рту соску с глюкозой.

Неумелый еще, но очень красивый Ритин мальчик причмокнул раз, давясь последними судорожными криками, и затих. Глазки, больше похожие на две маленькие щелки, закрылись и малыш засопел нетерпеливо, а Оля поразилась, какой он рассудительный, как быстро во всем разобрался и уснул.

Она смотрела на него через стекло в коридоре и понимала, что уже полюбила мальчика всей душой. Как родного, как своего.

Но, чтобы назвать его своим по праву, Оля предстояло пройти через самое сложное - разговор с Ритой.

Она вернулась в палату и обнаружила на второй кровати спокойно спящую роженицу. Кольнуло непонимание - как может Рита спать, когда ее родное дитя, на которое она даже не захотела взглянуть, лежит одно в другой комнате, но Оля себя одернула.

Так ей будет проще договориться.

Стараясь не шуметь, она ушла в смежную комнату, сняла уже ненужную накладку на живот и бросила на диван. Отправила сообщение юристу и вернулась в палату. Пока Рита спала, у нее было время подготовиться к разговору.

И, хотя Оля неоднократно прокручивала его в голове, страх того, что ничего не получится, никуда не ушел. Ведь она знала Риту с детства и Рита могла передумать в любой момент, потому что была очень импульсивной.

Но, с другой стороны, еще Оля знала и о слабости подруги к деньгам. И, если не помогут простые уговоры, она назовет правильную сумму, как последний весомый аргумент.

Около восьми отписался юрист. Он был готов выехать немедленно, но Оля не хотела держать его просто так, поэтому попросила подождать. Рита проснулась около одиннадцати, с обескровленными пересохшими губами и блуждающим невидящим взглядом.

- Доброе утро, - Оля привстала на постели и улыбнулась. - Поздравляю, у тебя сын. Богатырь, почти четыре килограмма и пятьдесят три сантиметра.

- Я думала, он меня разорвет… как чужой из ужастика, - Рита, которая до этого лежала на животе, повернулась на бок.

Зашуршала под бедрами одноразовая клеенка. Она приподняла угол одеяла и чертыхнулась.

- Что, еще кровит?

- Нет, но все болит. И внутри болит, черт…

- Матке нужно время, чтобы сократиться. Хочешь, попрошу для тебя обезболивающее?

- Спасибо, - Рита осторожно села и взяла с тумбочки рядом воду.

Попила и только потом посмотрела на Олю осмысленно.

- А где твой… подожди, ты что, тоже сегодня родила? - Оля отрицательно покачала головой и, хоть она и храбрилась, слезы выступили в уголках глаз.

- Я не могу иметь детей… - ответила тихо, пуская глаза.

- В смысле… не можешь?

- Бесплодие, - с тяжелым вздохом сказала Оля и Рита опешила.

- А зачем… подожди, ты же сказала… Оль, ты что и Руслану соврала? Ради чего, я не понимаю… - и тут до Риты дошло. - Ах ты ж!

- Подожди, Рит! Пожалуйста! Ты меня давно знаешь, я не планировала…

- Серьезно!? Да ты меня использовала!

- Нет, пожалуйста, послушай! Когда ты сказала, что беременна, я соврала тебе, да! Но я ничего против не замышляла! Мне… мне просто было страшно и больно, понимаешь? Ты никогда не хотела детей, а я, ты же знаешь, семья была смыслом моей жизни! Всегда! И я подумала, что… что не хочу знать, что скажет Руслан, если узнает, что я не могу подарить ему детей!

- Или что скажет Оля, если узнает, что я случайно родила от ее мужа ребенка, - подумала про себя Рита, но вслух, конечно, ничего не сказала.