Я для него предательница. Не более. Давно уже не любимая, не единственная и, уверена, таких, как я в его жизни было и будет еще предостаточно. Одна только журналистка этому подтверждение.

Волна внезапной паники подняла волосы на затылке. Что, если он знает о дочери или вот-вот узнает и захочет ее забрать? Его взгляд очень настойчиво говорил о том, что теперь он не остановится ни перед чем. Как холодная бездушная машина.

Схватила телефон с намерением позвонить Валентине Семеновне, чтобы до моего возвращения она не выходила с Настей из дома и не открывала никому, кроме меня и Арины дверь.

- Успокойся, истеричка, - швырнула телефон на кипу бумаг и чеков, и откинулась в кресле.

Саша точно ничего не знает про Настю. Хотя, наверняка, знает. В прошлой жизни у нас было полно общих друзей и знакомых. Кто-то из них точно давно уже сказал ему о том, что у меня есть ребенок. Но вряд ли он заподозрил или хотя бы допустил мысль, что этот ребенок может от него. Мы расстались с единственной верной мыслью на двоих - плохая я.

3. Глава 3

- Я не спец в йоге, но, по-моему, ты как-то долго лотосом сидишь. Матка не задохнётся? Не? Обычно на разогрев у тебя уходит пару минут. А ты уже полчаса сидишь и пялишь перед собой в одну точку. Даже малой скучно стало, в комнату ушла в планшет рубиться.

- Ты дала ей планшет?! – перевела я резкий взгляд на сестру.

- О, есть контакт! – хохотнула Арина. Перевалившись на бок и, подперев голову кулаком, сестра вопросительно посмотрела на меня с дивана. – Рассказывай.

- Нечего, - выдохнула и глубоко вдохнула. Выпрямила спину и, всё же, решила довести до конца начатую вечернюю йогу.

- Совсем-совсем? – не унималась Арина. Иногда мне кажется, что теребилдинг моих нервов – её любимый вид спорта.

- Саша ночевал в моем отеле. Постояльцы из соседних номеров жаловались на громкие стоны, - выпалила я на одном дыхании и прикрыла глаза, возвращая мнимое равновесие.

С дивана донесся протяжный свист.

- Вау! – выдохнула Арина. – А с кем он?

- С той журналисткой, которая…

- Которая спрашивала его о том, свободно ли его сердечко, и про любовь? И которой он ответил, что в рот пихал той любви? Походу, не только любви, но и еще одной любопытной журналистке.

- Арина! Тебе двадцать лет, что за «в рот пихал»? Тебя словарем побить?

- А тебе двадцать семь, и что? Может, тебя побить тик-током, чтобы ты не вела себя как бабка? И вообще, почему он с этой журналисткой? Фу! Она же буквально булькает от силикона.

- Арина, это не моё дело. И зря я тебе, вообще, рассказала. Забудь.

- И какой он? – так она и отстала, ага. – Такой же красивый как в телике?

- Лучше, - перед глазами вновь встал образ Саши в одном полотенце. Капли воды, влажные волосы, суровый взгляд, безразличный тон. – Мужественнее, красивее, равнодушнее, холоднее.

- А почему он ту тёлку в отель повёл, а не к себе домой?

- Куда? Под нос своей маме? – фыркнула я. – И отстань от меня с вопросами про Сашу, иначе я в твою личную жизнь полезу.

- Да хоть двумя ногами, - отмахнулась сестра и отвалилась на спину, уставившись в потолок. – В моей личной жизни такой штиль, что твоя жизнь для меня, как бразильский или турецкий сериал. Остается только надеяться на то, что удастся избежать клише с потерей памяти. С ребёнком-то клише уже есть. Потеря памяти – это уже зашквар…

На журнальном столике завибрировал мой телефон. На коленях подползла к нему и взглянула на дисплей.

Денис: «Привет! Какие планы на вечер?».

Решение пришло само:

«Еду к тебе» - набросала я ответ.

- Арин?

- М? – приподняла сестра голову.

- Ты никуда не собираешься? Штиль в личной жизни дома переживешь? Заодно за Настей посмотришь.