– Нет, я чувствую себя хорошо. Давно я тут?

–Нет, милый, третий день только. Тебе повезло.

– А как другие? Все живы?

Сейчас меня волнует именно это.

Она отворачивает глаза, раздумывая, что сказать.

– Мам, как Джерард? Он жив? – с тревогой спрашиваю я.

–Да, сыночек. Джерард жив… Вчера он пришел в себя. У него очень много ушибов и небольшое сотрясение мозга. Врачи уверяют, что он будет в порядке.

– Он здесь?

–Его палата находится не сильно далеко от твоей. Так что, когда поправитесь, можете навещать друг друга. – улыбаясь, сказала мама и погладила меня по голове. Совсем как маленького. Хм.

–А где именно? – я всё никак не мог успокоиться. Джерард мой друг. Мой лучший друг.

–Врачи тебе подскажут, Рени. Только не переживай. В таком состоянии тебе нужно больше отдыхать.

Да. Она права. Если с ним все хорошо, то можно успокоиться.

Я с облегчением вздыхаю и понимаю, что всё уже позади. И тут в мой разум врываются очертания черных глаз, глубоко всматривающихся в меня. Затем, как будто удаляясь от этого образа все дальше, я вижу маленький нежный нос, слегка пухленькие, сочные губы, я вижу лицо девушки. Золотистые, слегка накрученные волосы которой аккуратно спадают на плечи и на ее упругую, приподнятую грудь. В воспоминаниях возникает ее образ… Сначала игривую в нижнем белье, потом роскошную даму в красном обтягивающем платье, а затем измученную девушку в крови, кровавые руки которой безжизненно свисают с кушетки… Да уж, такого контраста никому не пожелаешь.

–А девушка? Была девушка? С ней все в порядке? – пытаясь вскочить, произношу я, но провода мне мешают встать. В голове остался лишь один образ – последний.

–Да, сыночек. Успокойся. – она приостанавливает меня рукой, укладывает и поправляет провода, прикрепленные к моем телу. – Была… Ты её знаешь? Ты был с ней?

–Я… Ээ… – не зная, какие слова подобрать, я бормочу себе под нос, но мама, словно не замечая этого, к моему счастью продолжает сама:

– Врачи не могут найти её родственников. И продолжить лечение. Ты обладаешь какой-нибудь информацией о ней? Я хотела тебя спросить об этом чуть позже, но раз ты сам начал, то нет смысла откладывать.

– Нет… Видел её пару раз… Я должен ей помочь. – наконец смог сформулировать я.

–Мы поможем ей. Обязательно поможем.

Я смотру на маму, вижу в ее глазах нескончаемую заботу. Ее руки плавно продолжают гладить меня по голове, и я думаю, как же мне с ней повезло. Тонкие лучи солнца, проскользнувшие сквозь щели жалюзи, прямыми линиями падают на ее, местами поседевшие волосы. Она старается их подкрашивать, но у корней седина вновь выступает. Я внимательно ее оглядываю. Проступавшие морщины на ее теле и руках, не говорили о ее старости, а отражали жизненный опыт и мудрость. Складки на руках говорили о трудолюбии, морщины у губ об оптимизме, который был с ней, возможно и в трудные годы ее жизни, морщины у глаз говорили о глубоком понимании. Казалось, женщину, прожившую больше 50 лет, можно прочитать целиком, просто глядя на выступавшие морщины на ее теле. Но это не так. У женщин всегда свои загадки. А уж сколько их у матерей… Я в этом уверен.

Она смотрит на меня, будто понимает все мои мысли, но ответить ей на это нечего. Она не виновата, что жизнь с каждым годом забирает частички её прежней красоты и счастливой молодости.

–Мам.

–Да, Рени. Что ты хочешь сказать?

–Я знаю, что давно тебе этого не говорил… Но… – почему-то самые важные слова всегда так трудно сказать, но я решил не сдаваться, – Я тебя люблю. Ты лучшая, мам.

–О, Рени. Я тоже очень тебя люблю, мой мальчик!

После этих слов наступает неловкая тишина и я вижу, как мама волнуется, не зная какие слова подобрать, чтобы вернуть беседу в прежнее русло. От волнения и неловкости, она мотает головой в разные стороны. Она делает вид, что рассматривает комнату, а пальцы ее правой руки жадно перебирают пальцы на левой. Мне вовсе не хотелось, чтобы наш разговор пришел к этому, поэтому я решаюсь на то, чего давно боялся. Мне есть что ей рассказать, и кажется, сейчас самое время.