– Черная шапка с белыми кляксами, – молвила Даша, подойдя к Савелию Карповичу и Матвею, – Это я купила ее Олегу. Он ее жутко невзлюбил, а сам ведь взял с собой. Говорил «Не люблю!», а в душе радость сердце обливала.

– Он вечерами смотрел на эту шапку, вспоминал тебя, – сказал Савелий Карпович, – Он мечтал утонуть в твоих волосах, ощутить тепло твоих рук. Ты, вот, обижаешься, а он никогда…

Даша также прислонилась к надгробию. Лесотундра притихла. Ветер отступил. Редкие звуки трескающейся кромки льда сотрясали округу. Лучи солнца играли в разнообразные фигурки людей и существ, пронизывая ветви окутанных льдом деревьев. Стадо северных оленей пробежало мимо надгробия. От их копыт исходил пар, а рога разрыхляли прохладный воздух гулкими звуками. Откуда ни возьмись, раздался раскат грома.

– Гром? – удивилась Даша, – На северном острове гремит гром?

– Нам пора, – сухо сказал Матвей.

– Я хочу еще побыть здесь! – возмутилась Таня.

– У нас самолет через пару часов, – Даша взяла Таню за руку.

Даша заметила, что после раската грома Савелий Карпович и Матвей изрядно занервничали. Девушка старалась не подавать виду, мало ли. Но во время обратной дороги все решилась задать вопрос.

– Так откуда взялся гром? Аномалия?

– Да, такое бывает, – ответил Савелий Карпович.

Буханка резко останавливается около большого и кристально чистого озера. Матвей убирает руки от руля. Савелий Карпович напряженно смотрит на Матвея, после чего кричит: – Ложись!

Над машиной раздается сильнейший раскат грома. Матвей три раза перекрещивается, накрывает голову руками, и утыкается в руль.

– Что случилось?! – забеспокоилась Даша.

– Ложитесь на сидения, не подымайте головы, не смотрите в окно! – сказал Савелий Карпович, зажмурив глаза.

Даша заерзала на сидение. Сначала она не понимала, что происходит. Смотрела по окнам, на небо. Ничего.

– Мы не можем ехать дальше?! – Даша дергает Матвея за руку. Но ответа не последовало. У Даши начинается паника. Она хватает Таню, прячет ее голову в своей груди, закрыв ей глаза. А сама, суматошно смотрит по сторонам.

– Ты закроешь свои глаза, или мне сделать это силой? – рыкнул Савелий Карпович, чья голова резко повернулась назад. Лицо полярника изменилось: огромные впадины от морщин сочетались с горящими от злобы глазами, – Я же приказал тебе лечь на сидения! Даша, ты растеряла свое серое вещество?

Даша недоуменно смотрит на Савелия Карповича. Добродушный дядька-полярник был больше похож на черта из табакерки. Савелий Карпович протянул свою руку, и силой заставил Дашу опустить голову.

– Да перестанешь ты мне перечить! – визгнул Савелий Карпович, – Почему ты меня не слушаешь, когда я тебе говорю? Негодница! – полярник стукнул рукой по бардачку.

– Мама, я умираю, – сказала Таня, уткнув свой нос в грудь Даши.

– Что?! – с обезумевшим криком, Даша подымает голову дочери, начинает ее трясти, – Что случилось, Танюш?

– Я умираю, – почти бездонно стальным голосом произнесла девочка.

Даша начала щупать дочку, трясти, поглаживать, вздыхать.

– Помогите! Чего вы сидите? – кричала заплаканная Даша полярникам.

– Ты отказалась мне подчиняться, – фыркнул Савелий Карпович, оборачивая голову в сторону озера, – Не хочешь, как хочешь.

– Но моей дочери плохо!

– Она просто умирает. Чего ты хочешь от нее? Жизни? Сначала мне подчинись! – полярник вытянул шею, дернув Дашу за волосы руками, – Я тебя воспитываю, воспитываю, трачу время, силы, а ты… Ты, просто, берешь и перечишь мне на ровном месте!

– Мамочка, я люблю тебя! – Таня без чувств болтается на руках у зареванной Даши, которая не знает что делать.