Я молчал, переваривая её слова. Внутри меня всё ещё было множество вопросов, но один из них не давал покоя.

– Почему лес показывает это мне? – спросил я. – Я всего лишь смотритель. Я не связан с этими ритуалами, я не знаю этих древних сил.

Ульфия чуть усмехнулась, но в её улыбке не было веселья.

– Ты связан с лесом куда глубже, чем думаешь, Фабиан. Твои предки были частью этой истории, даже если ты этого не знаешь. Лес помнит всех, кто был с ним, и он выбрал тебя, потому что ты один из немногих, кто может его услышать.

Её слова были ошеломляющими, и я ощутил, как земля будто уходит из-под ног. Моя семья, мои предки… Что они скрывали от меня? Почему я никогда не слышал о таком? Я чувствовал, как во мне поднимается странная смесь гнева и любопытства.

– Так что же теперь? – спросил я, сжав кулаки. – Что я должен сделать?

Ульфия подошла ближе, её глаза впились в мои, и её голос стал почти шёпотом, как будто она делилась со мной самой важной тайной.

– Сегодня мы пойдём к Змеевке. (Я вздрогнул об упоминании этой деревни.) Там, у древних камней, ты найдёшь ответы на свои вопросы. Но помни: когда лес открывает свои тайны, он всегда требует что-то взамен.

Я посмотрел на неё, пытаясь понять, что именно она имела в виду. Лес действительно ждал меня, но в этом ожидании было что-то угрожающее. Я знал, что этот путь изменит меня. Вопрос был только в том, буду ли я готов заплатить цену, которую потребует лес.

Мы шли по лесной тропе, и утренний свет пробивался сквозь густые кроны, создавая странные узоры на земле. Лес вокруг был тих, но эта тишина казалась мне подозрительной, как будто что-то пряталось за ней. Я чувствовал, что с каждым шагом приближаюсь к чему-то, чему лучше было бы оставаться скрытым. Но обратного пути уже не было.

Ульфия шла впереди, её шаги были лёгкими и уверенными. Она двигалась, как будто знала этот путь наизусть, даже в тех местах, где тропа почти исчезала под корнями и мхом. Я шёл следом, всё ещё пытаясь осмыслить то, что произошло ночью. Тот сон не давал мне покоя. Вспоминая образы и шёпот деревьев, я не мог отделаться от ощущения, что этот сон был чем-то большим, чем просто плодом моего подсознания. Лес действительно начал говорить со мной, и это меня пугало.

– Ты говорил о дубе, – вдруг нарушила тишину Ульфия, не оборачиваясь. – Это было не просто дерево во сне. Этот дуб когда-то был центром ритуалов Змеевки. Люди приносили ему дары, считая его проводником между мирами.

– Между мирами? – переспросил я, чувствуя, как страх сжимает моё сердце. – Какими мирами?

– Между миром живых и миром духов, – ответила она спокойно. – Древние жители Змеевки верили, что лес живёт не только в материальном плане. В нём существуют силы, которые мы не видим. И они пытались договориться с этими силами.

Мы продолжали идти, и вскоре лес вокруг начал меняться. Деревья становились выше, их стволы были толще, а кора темнее, как будто сама земля здесь была другой. Воздух стал тяжелее, и я заметил, как всё вокруг казалось чуть приглушённым. Звуки леса, обычно такие живые – пение птиц, шелест листьев – постепенно стихли, уступив место странной гулкой тишине.

– Здесь, – тихо произнесла Ульфия, остановившись у древнего каменного круга, поросшего мхом. – Это то место, о котором я говорила. Камни – это не просто руины. Они – остатки тех самых ритуалов.

Я осмотрелся. Камни стояли, покрытые старыми символами и резьбой, которые были едва различимы под слоями мха и грязи. В центре круга возвышался алтарь, явно древний, с трещинами и следами времени. Вокруг алтаря была вытоптана земля, как будто кто-то здесь всё ещё иногда бывал. Я ощутил странную дрожь, когда подошёл ближе, и моё сердце сжалось. Здесь пахло древней магией, забытой и опасной.