На самой вершине горы, там, где стояли монолиты, всегда было холодно, даже в разгар лета. Вечный лёд, который покрывал камни, оставался загадкой для всех, кто слышал о Плачущей Горе. Ни одно живое существо не выживало там – ни птицы, ни звери не осмеливались приблизиться к этому месту. Легенды утверждали, что каждый камень на вершине был свидетелем чьей-то смерти, и что крики тех, кто осмелился подняться, до сих пор можно услышать в ветре, пронизывающем гору насквозь.

Гора была известна тем, что постоянно меняла своё лицо. Проходы, которые существовали раньше, могли исчезнуть на следующий день, словно сами камни двигались, закрывая путь или открывая новые тропы. Местные старейшины говорили, что гора жива и она выбирает, кому дать пройти, а кому – нет. Она могла играть с теми, кто пытался покорить её вершины, превращая их путешествие в бесконечное блуждание по бескрайним лабиринтам скал.

Плачущая Гора всегда была местом, которое пугало и притягивало одновременно. Вокруг неё витали сотни историй, каждая из которых была связана с трагедией, но никто не мог с уверенностью сказать, что эти истории не просто мифы.

Именно туда и хотела отправиться со мной Ульфия.

Мы с Ульфией позавтракали остатками еды, которую дала нам та добрая женщина, и снова отправились в путь. Дорога петляла через густой лиственный лес, и вокруг нас царила тишина, нарушаемая только шорохом наших шагов по влажной земле.

Прошло несколько часов, когда впереди, среди деревьев, я заметил дым. Пройдя немного дальше, мы увидели небольшой лагерь – палатки, расставленные на поляне, и несколько людей, сидящих у костра. Это были кочевники, по их виду сразу можно было понять. Их простая одежда была удобной для долгих путешествий, на поясах висели ножи и сумки, а их лица, загорелые и суровые, говорили о многолетних странствиях.

Они казались спокойными, как будто их не беспокоило ничто вокруг. Один из мужчин, сидя на камне, что-то тихо напевал, глядя на огонь, а другие, прислонившись к деревьям, отдыхали после долгого пути. Лошади паслись неподалеку, привязанные к стволам. Неожиданно один из кочевников заметил нас и коротко кивнул в знак приветствия. Мы замедлили шаги, обдумывая, стоит ли приближаться, но их спокойствие вселяло уверенность.

Мы с Ульфией переглянулись, и, не сговариваясь, решили, что было бы разумно задержаться у этих кочевников на ночь. Наши запасы еды и воды почти закончились, а впереди нас ждала неизвестность. Остановиться здесь, рядом с людьми, которые, судя по всему, знали, как выживать в пути, казалось хорошей идеей.

Я шагнул вперёд, чтобы обратиться к ним. Мужчина, который первым заметил нас, встал и подошёл, его лицо было суровым, но в глазах не было враждебности.

– Приветствую, – сказал я. – Мы с моей спутницей уже долгое время в пути. Наши запасы истощились, и мы хотели бы спросить, можем ли переночевать у вас и, возможно, получить немного еды и воды.

Мужчина, казалось, задумался на мгновение, а затем кивнул, не произнеся ни слова, и жестом пригласил нас к костру. Остальные кочевники молча посмотрели на нас, но вскоре вновь вернулись к своим делам – кто-то подкладывал ветки в костёр, кто-то возился с походной утварью.

Мы сели на грубо обработанные деревянные бревна у костра. Вскоре одна из женщин кочевников поставила перед нами небольшую миску с чем-то вроде похлёбки и протянула флягу с водой. Еда была простой, но горячей и сытной.

Вечер медленно опускался на землю, и лагерь погружался в тишину. Кочевники начали укладываться на ночлег прямо под открытым небом, лишь слегка прикрываясь шерстяными одеялами. Мы поблагодарили их за еду и помощь, попросив немного запаса в дорогу. Мужчина, что приветствовал нас, кивнул и сказал: