Он довольно долго шел по рельсам по ходу движения поезда, спать ему не хотелось и шел он довольно быстро, и вскоре увидел вдалеке темнеющую полосу городских домов с редкими огоньками – город… Все это выглядело так неприветливо, что его взяла оторопь…

И тут вдруг его охватил ужас – пропала бумажка с адресом в кармане! Он успел и похолодеть и покрыться потом, пока обнаружил ее в другом кармане. Отпустило! Нет, адрес он выучил наизусть, но бумажка, сама по себе, имела для него большую ценность, он суеверно считал ее пропуском в новую жизнь и единственным, что его с ней связывало.

Уже глубоко за полночь он брел по пустым улицам Петрограда, под ногами ветер носил обрывки каких-то бумажек. В деревне каждая бумажка была на вес золота шла на растопку или на самокрутки отца. Ленька поднял одну, вторую бумажку и бережно положил их зачем-то в карман.

Идти к Митьке так поздно он не решился, да и не у кого было спросить, где находиться Малая Болотная улица, поэтому он брел по дворам рассматривая все темные углы и ища места, где можно переждать ночь, и если будет возможность, вздремнуть…

Несмотря на жаркий день, в сырых каменных дворах Петрограда было холодно, сырость продирала до костей, все дверцы в подвалы и дворницкие были закрыты, а в одном дворе его грубо шуганул запоздавший с уборкой дворник. Но упорный Леонтий продолжал искать, покачиваясь от усталости и голода. И вот удача – дверь прямо на земле! Удалось поднять огромный лист металла с ручкой, который оказался люком в систему дровяных подвалов, видимо,когда грузили дрова, и его забыли закрыть.

Медленно, по металлическим ступеням, Ленька спустился в гулкое большое помещение, заполненное по стенкам аккуратно сложенными дровами. Глаза медленно привыкали к темноте, и постепенно проступали смутные очертания огромного пространства с арочными сводами. Было жутковато… Леонтий забрался в дальний угол подвала и прилег на разбросанные по земляному полу доски, и провалился в глубокий сон.

Его разбудило ощущение, что он едет на поезде, голова качнулась как при торможении. Ленька резко открыл глаза и почувствовал над собой чье-то тяжелое дыхание, и понял, что этот кто-то, за веревку, тянет из-под него мешок с остатками запасов еды. С размаху, кулаком Ленька ударил в самую середину темного силуэта над ним.

– Ой, ой! Сука, боольно! Зачем же сразу бить? Я хотел только посмотреть! – раздался по бабьи визгливый мужской голос.

– Отдай мешок! – рыкнул Ленька, почувствовав свою силу, он вообще считал себя не робкого десятка, драчливым не был, но в драках часто выходил победителем, брал не силой так куражом.

Хватка супостата ослабела, мешок остановил свое движение из-под Ленькиной головы. Затеплилась спичка и Ленька, к в своему удивлению, увидел лицо бритого господина в шляпе.

– Тиша! – сказал господин.

– Сам тише! – резко парировал Леонтий.

– Я-Тихон! Зовут меня так – Ти-ша, – представился господин. – А ты кто? Что-то я тебя здесь раньше не видел.

– Я Леонтий, Леонтий Григорьевич Семенов! Приехал издалека, отсюда не видно. Хочу работу найти, друг обещал помочь, – и Ленька откровенно, как на духу рассказал все Тихону.

– Лет-то тебе сколько? – спросил Тихон. – Не так-то легко сейчас с работой. Попробуй, может у тебя получится, а я уже давно перебиваюсь случайными заработками. А ведь я художник.

– Правда? Художник? Не видел я никогда живых художников, – Ленька с любопытством пытался разглядеть нового знакомого. – Мне уже двадцать восемь лет, двадцать девятый пошел.

– А мертвых художников видел? – усмехнулся Тихон. – Тебе больше двадцати не дашь, чубатый.