Люба в эту перспективу не слишком верила.

– Неизвестно, когда еще он закончится… Да и сыро там будет.

– Мы дождемся! И наденем резиновые сапожки.

Этот аргумент, конечно, несколько менял дело. Люба грустно пожала плечами. Ей тоже хотелось надеть сапожки и побегать по лужам после дождя – и почему бы не спросить об этом воспитательницу? Однако иногда та отвечала таким неприятным тоном – не то что бы резким, но просто с такими металлическими нотками – и чуткая Люба предпочитала пореже что-либо спрашивать.

– Можем, попробуем попросить, – неуверенно согласилась она.

В самом деле, вырваться из затхлой, душной комнаты, подставить лицо осеннему немного грустному ветру, побегать по подлеску во дворе, разбрасывая листья – было бы очень здорово…

Она сползла с подоконника, задев при этом случайно стоявший на ее прикроватной тумбочке стакан, в который был насыпан мармелад. Мармелад ей принес брат, который был старше ее на пять лет – ему было уже семнадцать лет. Принес и сказал ей, что как только ему исполнится восемнадцать и он покинет приют, он найдет работу, постарается взять ее под опеку и заберет и ее тоже. Люба поделилась с Алей и этой радостью, и мармеладом – подруга была рада за нее, как за себя саму.

Конец ознакомительного фрагмента.